Он был уже на обратном пути, и луч фонаря всё так же скользил по камням без задержки, потому что цепляться было не за что. Наверное, именно так всё выглядело бы в космосе, на каком-нибудь крошечном астероиде, в одной из его пустот, окажись он там. Та же невесомость, тот же запас воздуха за спиной. Почему я не космонавт? – подумал он, двигаясь дальше и пытаясь унять чувство разочарования от неудачной разведки. Впрочем, вероятно, и у космонавтов случается серая рутина и промахи в работе. Но у них есть хотя бы, пусть и мало-мальский, но шанс на встречу с инопланетной жизнью. А у меня? Ищешь неизвестно что…
Сердце вдруг пустилось вскачь без всякой видимой причины. Что это? Он не успел ни о чем подумать, как его настиг страх. Откуда? Ведь всё шло как надо, и опасаться было нечего. Страх рос, и он замер на месте, стараясь взять себя в руки, но страх, упав в его душу еле заметной крупицей пищевого красителя в стакан с водой, уже ширился, клубясь и захватывая всё его существо. И голос разума утонул в нем сразу, даже не успев по-настоящему проанализировать ситуацию. Страх налетел, закутал в свою непроницаемую липкую простыню, сродни ночному кошмару, от которого можно спастись лишь проснувшись. Но проснуться ему было не суждено, он не спал. А страх вдруг превратился в ужас – нечеловеческий, доисторический, рождающий в разумном существе лишь жуткий вой, вместе с которым оно пыталось вытолкнуть из себя этот игольчатый, непроницаемый шар, внутри которого таилась смертельная угроза. Но и этого он не мог себе позволить из-за загубника во рту. Пульс стучал в ушах будто стремительно удаляющиеся шаги того единственного, кто был способен ему помочь. Он начал задыхаться и поплыл быстрее, когда навстречу надвинулась, придавив остатки здравого смысла, черная тень. Он понял, что сходит с ума и рванулся в сторону и вверх, туда, где мерцал блеклый, уже будто бы потусторонний свет…
На автостанции адово пламенели под солнцем разнообразные машины самодеятельных таксистов. Пахло раскаленным металлом, дешевым кожзамом сидений и по́том суровых потомков извозчичьего ремесла. Егор подошел к битой временем и нуждой иномарке, надеясь, что там будет кондиционер.
– Шеф, до Сергиевки едем?
На него безо всякого интереса взглянул загорелый погонщик-таксист.
– Не, до Сергиевки у нас сегодня Петрович. – Он указал рукой на бежевого «жигуля» шестой модели и гаркнул на всю площадь: – Поперечный, принимай клиента!
От группы таксистов, разминавших языки в ожидании работы, отделился дядька лет семидесяти, бодро, но без суеты подскочил к «жигулю», распахнул багажник и подхватил чемодан подошедшего Егора.
– Ласкаво просимо до нашего таза с автоваза, – он привычно сложил ручку чемодана и ловко уложил его в багажник «жигуля». – Седайте, а то я успею без вас.
Егор с неудовольствием погрузил тело на горячее сиденье авто и захлопнул дверцу. Поперечный уселся за руль, упакованный в диковинный мясистый чехол, и завел двигатель. Похоже, ему было совсем не жарко в черных брюках и байковой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Он пригладил остатки седых волос и подмигнул Егору:
– С какой целью имеете Сергиевку? Отдохнуть или всё вместе?
– Отдохнуть, – кивнул Егор. – Друг, вот, посоветовал.
– И ведь было что советовать! – немедленно согласился Поперечный, выруливая с автостанции на забитую транспортом улицу. – К нам скоро будут записываться в очередь знающие люди, и все остальные, кто тоже хочет сойти за приличного человека.
– Как высоко вы цените ваш поселок! Можно подумать, что это курорт мирового класса, – осторожно возразил Егор. Поперечный, ловко обходя зазевавшуюся маршрутку, скептически покосился на него:
– Так вы ничего не знаете за наш чудо-пляж? Что же мог советовать ваш друг?
– Что за чудо-пляж? Там самый белый песок или самая круглая галька на всем побережье?
– Самая круглая Галька в нашем продуктовом на кассе. Когда ваш друг у нас был?
– В прошлом году.
– Так это извиняет вашего друга и делает его неудачником, простите за мой диагноз, – снисходительно усилил свои морщины Поперечный. – Чудо-пляж у нас только с весны. Но уже претендует на лучшее место всего полуострова! Да что там полуострова – всей России!
– Да что же у вас там такое?
– Объясняю дилетантам, – гордо вознес к солнцезащитному козырьку машины свой невеликий нос Поперечный. Он стремительно вписался в поворот направо, переключился на третью, наддал газу, врубил четвертую и понесся в лощину, которую делила на две неравные части потрескавшаяся дорога. – Пляж небольшой, но дело не в этом: на Красной площади тоже много не поместится. Пляж в Сергиевке целебный, в этом вся штука.
– Излечивает кошельки граждан от ожирения? – Егор высунул из открытого окна локоть под набегавший поток воздуха.
– Вы напрасно имеете скучный вид, – ответил Поперечный, привычно объезжая знакомую выбоину на дороге. – Работает как часы, днем лечит, ночью нет. Исцеляет на раз, много на пять-шесть, но всё по серьезному, это вам не поликлиника. У нас и медицина там прописалась, изучает феномен.
– И что говорит медицина? – Егору уже было не так жарко в насквозь продуваемом «жигуле» Поперечного, ехать стало веселее.
