Шершавость холодных стен. Это все, что он мог ощущать. Последний луч света сгинул в решетчатом проеме под потолком, забрав с собой остатки зрения. Тишина тоннами воздуха закупорила уши. Сквозь толщу атмосферы, словно из другой реальности, доносились редкие едва различимые звуки. Из другой жизни.
Только холод.
Только холод и острая текстура камня, сдирающая с пальцев кожу, была сейчас его миром. Миром замкнутого пространства без возможности выхода. Кажется, была где-то дверь, но и это уже неважно. За эоны, проведенные в этой пучине черного густого воздуха, она растворилась, срослась с окружающей тьмой. Петли и замки вросли в камень, а сам железный прямоугольник – не более чем надгробная плита без даты и имени.
Борьба закончилась.
Дрожь уже прошла.
Вонзающиеся клыки холода превратились в объятия старого друга. Кожа. Холодная, как камень, неровная, шелушащаяся. Под его пальцами она не отличалась от безжизненных поверхностей вокруг.
Погружаясь, растворяясь, превращаясь, сливаясь.
Дыхания не слышно. Словно в этом темном сосуде никого и нет. А есть?
Кратов открыл невидящие глаза. Кратов. Да. Это было его имя. В нем ощущалась какая-то неправильность. Оно не могло быть им. Это слово должно было занимать другое место в длинной последовательности звуков, которые он ассоциировал с собой. Но так как другие вспомнить не удалось, сойдет и это.
Свет плавно разъедал темноту, врываясь по путям зрительных нервов в сознание, рисуя картину реальности. Белое небо плавно начинало обретать очертания, превращаясь в сводчатый потолок и нависшие над ним стены. Они источали мягкий свет, постепенно заполняющий комнату. Со зрением вернулось ощущение тела и пространства.
Он лежал на полу, но тот не был холодным. Пальцы скользнули по гладкой поверхности.
– Пришел в себя?
Низкий голос, словно рык лохматого хищного зверя, плетью ударил по ушам, заставив дернуться. От резкого движения мрак на доли секунды вновь завладел глазами. В проявившейся картине Кратов увидел человека напротив, который лежал практически на расстоянии вытянутой руки, опираясь на стену. Восковая, неестественно бледная кожа обтягивала лысый череп. Голубые глубоко посаженные глаза хмуро смотрели из-под нависающих надбровных дуг. Широкий мясистый нос был явно несколько раз сломан и сросся массивным угловатым хрящом. Квадратная челюсть сомкнута, желваки поигрывают, словно он борется с желанием накинуться и растерзать свою беззащитную жертву. Вся его угловатая фигура выдавала напряженность хищника.
В глаза бросалось отсутствие одежды и волос на теле этого человека.
Кратов приподнялся на локтях и оглядел себя. Рука скользнула по черепу – то же сам… Пальцы наткнулись на что-то твердое на затылке. Грубый костяной нарост у основания черепа круглым бугром выступал над безволосой кожей. Подушечки ощупали неровности и углубление в центре нароста. В этом было что-то неправильное, но в то же время не вызывало удивления. Кратов пытался понять, что здесь не так, но мысль, казавшаяся так близко, постоянно ускользала.
– Сбивает с толку. Правда? – прорычал сосед.
Мысль молнией проскочила в голове Кратова: "Значит, у них получилось! Все правда!"
– Что? – на мрачном лице появилось что-то похожее на недоумение.
– Что?
Туман в голове рассеялся. Вопрос соседа выбил из задумчивости.
– Вот ты сейчас сказал. Я нихрена не понял, ни слова.
– Я что-то сказал? – недоумевал Кратов.
– Да, – прорычали в ответ, – пролепетал что-то непонятное, как шкет мелкий, ни слова не разобрать.
– Шкет?
– Ну, ребенок, – ответил здоровяк.
Глаза с недоверием смотрели исподлобья. Убедившись, что Кратов правда не понимает, о чем речь, недоверие сменилось подобием жалости, если у такого зверя она вообще может быть.
– Нихрена себе, тебя побило, – хриплый вздох. – Ну, хотя б так. Ясер боялся, что ты не выживешь.
Он посмотрел на Кратова и, не заметив ни капли узнавания, добавил:
– Ясер – это малый, который нас тут выхаживает. Если ему верить, то он вытащил нас из тяжелой передряги. Я Гэрриоун, если что. Нет, нет, нет… Ну, вот, опять.
Мужчина на корточках дополз до него и уложил обратно, чтобы Кратов не упал в лужу прозрачной жидкости, только что извергнувшейся из его желудка.
– Ты еще слаб, дружище. Скакать пока не стоит. Я тут на карачках только и могу, а очнулся пораньше тебя. Ничего-ничего. У меня такое тоже бывало, не парься.
В хороводе стен Кратов вновь потерял сознание.
Когда он очнулся во второй раз, он лежал на боку. В розовом свете стен Гэрриоун сидел напротив, поджав под себя ноги и опираясь на стену. Взгляд его был направлен влево и вверх. Заметив, что Кратов открыл глаза, сосед кивнул на него, обращаясь к невидимому собеседнику:
– Сам у него спроси.
– Как ты? – отозвался другой голос, низкий, более мягкий и размеренный.
Его обладатель подошел и наклонился над несчастным. Темные, практически черные глаза смотрели на Кратова с состраданием и неподдельной заботой. Длинное вытянутое лицо с носом с горбинкой было таким же безволосым, как и у двух других обитателей комнаты. Тонкие пальцы коснулись его лба, а спустя несколько секунд проверили артерию на шее. Внимательным взглядом он осмотрел лежащего на полу человека.
