Один или пару раз (Мия точно не помнила), ей и вправду снился необычный град, с высокими стенами, круглыми башенками и огромным центральным куполом из чистого злата. Сам город проступал из облаков и над ландшафтными равнинами на приличном отдалении. Тогда Мия летала высоко над землёй среди клубов то ли густого тумана, то ли тех же облаков, подобно ребёнку в детских сновидениях.
Ей и раньше снились города, в которых она никогда раньше не бывала (хотя вполне могла их видеть где-нибудь по телевизору или в фильмах), но их необычные улицы, бульвары, парки и набережные всё же оставляли в памяти девушки неизгладимые впечатления, как если бы она гуляла по ним в реальности. Причём она так же могла летать над ними, как и над этим далеко не современным градом, больше похожим на ожившую картинку со страницы фэнтезийной истории. Как и пытаясь вспомнить увиденное во сне в мельчайших деталей, после пробуждения…
Пробуждение…
Какое интересное слово.
Обычно она никогда не спала в автобусах или поездах среди бела дня. Но в этот раз Мия всё же отключилась. Как надолго? Этого она уже никогда не узнает, поскольку проснуться ей пришлось в разгар шокирующего безумия и полного хаоса, когда автобус перевернулся…
И, нет, он не просто перевернулся. Его крутануло в «воздухе» несколько раз, как если бы его затянуло в воронку смерча или водоворота, поэтому все, кто находился на тот момент в его чреве, ощутил себя буквально грязным бельём внутри барабана стиральной машины. Испуганные или даже истошные крики с нечеловеческими воплями. Не менее оглушающий грохот со сводящим сума скрежетом, лопающихся со всех сторон металлических стен. Но и эта какофония так же резко оборвалась, как и взорвалась до этого в голове Мии, будто выстрелом в упор (или ударом огромного колокола по затылку), едва автобус перестало крутить по асфальту, как пустую жестяную банку из-под собачьей консервы. Хотя сам автобус продолжал ещё какое-то время «скользить» с выворачивающим оцепеневшее сознание скрипом на боку по непонятной и явно каменистой поверхности, пока гравитация с силой собственной тяжести не остановили его уже окончательно.
Где-то с полминуты (а может и больше) Мия не могла понять, где находится. К тому же, её чем-то неслабо придавило, распластав или выкрутив в неудобной позе между спинками сидений и навалившихся сверху вещей (возможно и чьих-то тел вдобавок). Когда автобус перестало крутить в воронке «кроличьей норы», тогда-то девушку и перестало мотылять по салону в том хаотичном коловороте, в эпицентре которого она пробудилась после очень даже приятного сна.
Теперь же её буквально припечатало к той стене массивного транспорта, который прочёсывал своим немаленьким боком, как брюхом, пересечённую местность неизвестной ей локации. И, кажется, она прижималась всё это время щекой к ледяному стеклу, которое, каким-то чудом так и не лопнуло, а ей после этого не снесло голову о ближайшую кочку или встречный на пути камень. Зато Мия прочувствовала каждой клеточкой парализованного тела и трение автобуса о землю, и его угрожающую тряску с частью веса, которое в любой момент могло обрушиться на неё сверху и расплющить в прямом смысле данного слова, как букашку о стекло.
Видимо, именно поэтому она и не сумела пошевелиться, когда всё наконец-то закончилось и её накрыло какой-то неестественной, будто оглушившей до полной контузии тишиной. На самом деле, ей просто не хотелось шевелиться. И не из-за того, что в подсознании всплыло одно из главных правил при авариях, почерпнутых ею на уроках первой медицинской помощи – никогда не трогайте пострадавшего и не перемещайте его с места на места до приезда скорой, дабы не усугубить его состояние или вовсе не убить из-за возможного внутреннего кровотечения. Просто сейчас она ощущала себя и вправду, как во сне, где порою не чувствуешь собственного тела, как и не имеешь никакого понятия, кто ты или что. Хотя при этом прекрасно осознаёшь, что это всего лишь сон.
– Эй!.. Все живы? – чей-то мужской и явно до смерти перепуганный (и при этом немало удивлённый) голос попытался пробиться до слуха Мии сквозь плотную пробку то ли реальной контузии, то ли присыпавших её сверху вещей, а то и всего сразу. Она почему-то решила, что голос принадлежал водителю, нехило ошарашенного только что пережитой им катастрофы и тем фактом, что он каким-то чудом остался в живых и, скорей всего даже, невредимым.
– Что случилось?.. Как такое вообще могло произойти?..
– О, боже!.. Боже! БОЖЕ!
– Кто-нибудь… Помогите! Ради всего святого! Помогите!
–…Марти! Где ты? Ты меня слышишь? О, господи! МАРТИ!
Постепенно гул жалобных, чаще стонущих или причитающих голосов начал множиться, нарастать и усиливаться, подобно снежной лавине или тому же хаосу. Правда, на этот раз, акустическому. Хотя движения с поползновением выживших пассажиров тоже принялись к нему подключаться, но пока ещё не достигая характерной вибрацией местоположения Мии.
Девушка всё же сумела пересилить парализовавшее её оцепенение, хотя бы для того, чтобы убедиться, что она в действительности не спит. Притом, что больше всего ей сейчас хотелось выяснить, насколько относительно или не относительно она цела и в каком процентном соотношении плачевного состояния на данный момент пребывает.
