Ветер гонял листву по пустынным улицам заброшенной деревни. Он заглядывал в разбитые окна, выл в трубы и стучал дверями пустых амбаров, которые пронзительно скрипели ржавыми петлями. Серые тучи мрачными клубами ползли над лесом, щерясь молниями. Вдали слышался глухой рокот, ветер доносил запах дождя.
Внедорожник остановился у перевернутой посреди дороги гужевой повозки. Свет фар впился в прогнившее днище с растопыренными осями, на которых еще красовалось одно колесо с частично выломанными спицами. Оно медленно вращалось, тихо поскрипывая.
Пассажирки автомобиля молча разглядывали неожиданное препятствие, которое перегородило им дорогу.
– Лиза, я тебе говорю, это то место. Вот тебе и телега, а вон и крайний дом с высокой трубой, – заговорила рыжая девушка, сидевшая на пассажирском сиденье, указывая ухоженной ручкой с плетенным тонким серебряным браслетом на покосившийся сруб, видневшийся впереди.
– Оль, а тебе не кажется, что твоя знакомая немного того? Нагородила какой-то чепухи, а мы приперлись, как две дуры, за 300 км от дома. Вообще, непонятно, где мы… Я боюсь, даже выйти из машины, не говоря уже о том, чтоб идти куда-то, – беспокойно теребя руль и разглядывая затягивающееся тучами небо, сказала светловолосая девушка с нервно-истощенным лицом.
– Зря приехали что ли, Лиза? – поняв, к чему клонит её подруга, рыжеволосая открыла дверь и, мягко изгибаясь, как кошка, выскользнула наружу.
– Куда ты? Ах, чтоб тебя, рыжая бестия! Зачем я только послушала вас, – запричитала девушка, смотря, как та уже обходит опрокинутую телегу и машет ей рукой.
Оля достала телефон, приняла элегантную позу, поставив ножку в красном твидовом сапожке на телегу. Откинула жилетку, слегка подняла голову, и очаровательно улыбнувшись, сделала первый снимок. Вспышка молнией озарила её и исчезла, растворившись.
Лиза вылезла из машины и, закутываясь в короткое полупальто, аккуратно ступая, пошла к подруге.
– Врёт она всё, – недовольно бурча и осматриваясь по сторонам, сказала Лиза.
– Лизка, какая ты зануда, – засмеялась Оля. – С чего ей врать-то? Она жила тут в детстве, ей ещё мамка про ту колдунью рассказывала. Говорит, что вся округа к этой бабке бегала, а после смерти её – люди до сей поры в дом к ней хаживают. Поговаривают, что если сесть у печи и попросить желаемого, – то сбывается. Только оставить нужно в дар что-нибудь, а то говорят, – не сбудется.
Оля с прищуром смотрела на Лизу. И Лизе было непонятно, говорит она это серьезно или просто снова разыгрывает её.
– Да пойдем уже! Вот не думала, что ты такая трусиха. Авось жениха доброго посулит!… – засмеялась она и приобняла подругу.
Ветер рванул вдоль улицы, шелестя высокой травою. В доме напротив подруг с шумом ударилась ставня о бревенчатую стену и беспомощно повисла на раскуроченной петле.
Лиза вздрогнула и огляделась по сторонам.
***
Медленно ступая, они дошли до крайней избы, о которой говорила знакомая Оли.
Старый дом без оконных рам с покосившейся крышей словно пустыми глазами смотрел на незваных гостей. На штакетниках были развешаны разноцветные ленточки, посеревшие от времени и непогоды, некоторые завязаны бантом, другие – узлами. У самой калитки висел плюшевый мишка. Один глаз-пуговка его был оторван, а второй пристально следил за тропинкой, ведущей к дому, по которой шли, прижавшись друг к другу, девушки.
– Оль, может ну эту затею… – запаниковал Лиза.
– Даа, что-то как-то нерадужно тут, – озираясь по сторонам, прошептала подруга. – Но надо, Лизка… Да и что мы девчонкам скажем? Засмеют же. Страхи, суеверия одни…
Они прошли мимо медвежонка, разглядывая его и очутились во дворе, поросшем травою. Только тропинка, ведущая к избе, была не заросшей. На выступе крыши сидело небольшой стаей воронье, наклонив головы, они наблюдали за происходящим, недовольно пошевеливая крыльями и переминаясь с ноги на ногу.
Оля толкнула дверь, и та на удивление с легкостью поддалась, не издав ни единого звука. Будто их ждали. Девушки вошли.
Через проваленную крышу проникал свет, он был тусклым, но позволял разглядеть все, что происходило вокруг. Сквозь прогнившие местами полы, виднелась сырая земля. Иногда в дырах появлялись головы крыс, они недоверчиво осматривали гостей, водя носами и блестя черными, как уголь, глазками. Их длинные и юркие тела то и дело мелькали в широких щелях под полами.
В большой комнате стояла печь, потемневшая и потрескавшаяся в кладке местами, широкой пастью зияло её зево. Лиза подошла, попробовала на устойчивость скамью у печи и села перевести дух.
– Вот это жесть, – снимая на телефон избу, тихо проговорила Оля. Осторожно ступая, она прошла во-вторую комнату, в которой стоял большой стол размером в полкомнаты. На столе в низком черном подсвечнике стояла почти сгоревшая свеча.
– Ваще отпад, девчонки обалдеют, что мы тут наснимали с тобой, Лизка… –восхищенно тараторила Ольга.
Неожиданно в комнате посветлело. Ольга опустила телефон, все тело её мгновенно покрылось мурашками. Свеча, стоящая на столе, стала медленно разгораться. Оля открыла рот, выдав нечленораздельный звук. Огарок свечи всё больше и больше разгорался, пока не осветил всю комнату.
