Закат догорал, разлившись по горизонту пылающей полосой. Бескрайнее поле ковыля колыхалось под порывами ветра словно переливающаяся серебристо-золотая вуаль.
У небольшого взгорка, заметив булькающий ручей, решили, что лучшего места для ночлега не найти. Спешившись с коней, разминая ноги, наблюдали как они с жадностью пьют воду, громко фыркая и встряхивая головами.
– Чо встали то? Коней не видали? Надо костёр разводить, пока не стемнело! Тута вам электричества нету! – громко гаркнул Серафим.
Звёзды только начали тускло проступать на темнеющем небе, а Яга уже разжёг костёр и повесил на рогульки потёртый медный котелок с водой, бросив туда пригоршню каких-то приправ из холщового мешочка, висевшего на поясе.
– Сыты не будем, но голод уймёт, – перехватив мой взгляд, сказал он скриповатым голосом.
Рассевшись у костра, прихлёбывая из кружек горячее варево, со вкусом ягод и трав, рассматривали друг друга в пляшущем пламени костра.
Нас четверо, оказавшихся волею судьбы внутри гранитного хранилища сферы древней расы нагов, объединявшей сознание их представителей, кто закончил свой жизненный путь на Земле, а также тех из людей, кто, по их мнению, представлял ценность, как носитель особых знаний. Сфера, находясь над временным разломом планеты, одновременно, являлась мощным биологическим компьютером, просчитывающим все вероятные варианты будущего. Когда сфера разрушилась, благодаря стараниям Яги, мы все оказались слиты с сознанием нескольких её представителей, давно искавших путь во внешний мир, чтобы изменить то, что было предсказано сферой, как один из вариантов будущего человечества. Из-за такого стечения обстоятельств, наши временные линии переплелись и теперь мы живём в двух измерениях: днём – в нашем, где мы те, кто есть, а, засыпая – здесь, в прошлом, теми, кто проскользнул, из погибающей сферы в нас.
Меня зовут, в нашем мире, Илья, а здесь, во сне, я ещё и Тарх – дальний предок Серафима, который, со своей неуёмной тягой ко всяким тайнам, втянул меня во всю эту историю, а потом ушёл по зову к нагам и стал частью сферы. Сейчас он сидел напротив меня, фактически слившись с Таназыром, в стеганом, пестром, длинном халате и шапке, похожей на высокую тюбетейку чёрного цвета, расшитую дорожками из бисера и красного шёлка, с помпоном из маленьких колокольчиков на макушке, наверное, шаманской, только без шторки. Таназыр-это Сергей, получивший такое имя после инициации в шаманы. В нашем мире он специалист по шаманским практикам в конторе, где служит, как и я, и Сидоров, и Сима.
Наша контора – особая организация, занимающаяся отслеживанием и предотвращением угроз, связанных с артефактами и живыми организмами, попавшими на Землю как из космоса, так и из недр планеты, где они хранились или обитали испокон веков.
Яга, в длинном, синем кафтане, в облике врача Сидорова, совсем недавно была моей начальницей в конторе, а сейчас преспокойненько наблюдала, своим казалось пронизывающим всё насквозь, странно светящимся, в отблесках костра, голубым взглядом окружающие сумерки, словно сканируя их на возможные, таящиеся, опасности.
Сложнее всего, на сегодня, ситуация с внучкой Серафима – Симой. В сфере с ней соединилось сознание жрицы Ош, да так, что и, в нашей реальности, Сима стала отождествлять себя с ней, заговорила на очень древнем языке и поэтому была введена в медикаментозную кому. Ош здесь в своём былом обличии: остроконечной шапке, с развивающимися на ветру абсолютно белыми косами, в старинном длинном малиновом кафтане. Только бирюзовые глаза Симы выдают, что она где-то в ней. Ош, по странной случайности, оказалась моим дальним предком и подругой Тарха, когда-то военачальника местных племён, а потом принявшего сан Ягини..
– Пойду коней гляну, – сказал Серафим, кряхтя, поднимаясь с травы, – Ох, и умаялись они родимые.
– Тарх, ты как? – спросил Яга-Сидоров, вперив в меня свой пронзительный взгляд.
– Никак, – ответил, осознавая, что не слышу Тарха внутри. А, может, он и не собирается мной рулить?
Действительно странно, здесь все были теми, кто вселился в ребят из сферы, и только я остался самим собой и говорил своим голосом. Правда, когда наклонился к ручью, чтобы умыться, увидел в отражении не себя, а его: чуть смуглого, скуластого, с раскосым разрезом светло карих глаз, в серой шапке из валяной шерсти, похожей на треух. Может, он ко мне присматривается? Или, покопавшись в моих воспоминаниях, посчитал недостойным его. Во мне ничего геройского нет, не то что он – легендарный военачальник союза племен, да и не склонен я быть воином. Дело не в трусости, а в логических цепочках, которые выстраиваю, когда необходимо принять решение и всегда прихожу к выводу, что могу быть более убедителен на словах, чем на деле. Одним словом, болтун.
Словно уловив поток моих мыслей, Яга-Сидоров, на удивление, миролюбиво сказал:
– Так бывает. Твоё время, видать, ещё не пришло. Синхронизация потоков времени штука сложная.
Странно было видеть высокого, по-военному подтянутого, Сидорова в стёганом длинном халате, перетянутом, в талии, жёлтым, шёлковым кушаком. От Яги ему достались глаза и скрипучий голос, видать только это и было её сутью, а не те внешности, что она не раз меняла, в своей бесконечно-долгой жизни.
