Красенбург
– Финника!
Слышала новость? – рыжеволосая и канапушчатая Фрося влетела в комнату, будто бы
зимний ветер, что бушевал за окном.
Оторвалась от
холста, от неожиданности сделав лишний мазок. Теперь на распростершей крылья
жар-птице появилось маленькое пятнышко. От неудовольствия нахмурилась,
оборачиваясь к неугомонной младшей сестре.
– Ну что еще?
– Что-что! –
передразнила меня Фрося, надувая губки. – Сейчас обижусь и не буду рассказывать
тебе, что в город приехал мороженщик!
– Мороженщик?
Зимой? – удивилась я. – Уверена, он скоро уедет обратно – этот товар в холод
никому не нужен.
Я снова
повернулась к холсту. Немного красного все же нужно добавить еще к перьям... И вот
сюда золотого...
– Да ты
ничего не понимаешь! – Фроська снова заставила меня повернуться. – Этот
мороженщик явно не из наших мест! Внешность у него странная. А еще он не
мерзнет совсем... И чудеса показывал!
– Маг?
А вот это
было уже интересно. Маги в наших краях были редкостью. А если уж и встречались,
то в народе пользовались либо большим почетом и уважением, либо были прокляты,
как колдуны, что наводят порчу. Причем от одного до другого было рукой подать –
людская молва очень переменчивая штука и если уж какая-нибудь обиженная
клиентка вместо молодильных яблочек получала крем от натоптышей, то могла не
поскупиться на лестные комментарии в адрес подобного целителя.
– Наверное!
Но совсем не такой, как наши... Не страшный... И чудеса свои показывал не как
они, зельями и порошками, а прямо из себя энергию направлял! Но главное не
это...
– Не это?
– Главное,
Финни, это то, что он невероятно краси-и-ив... – на лице у сестры появилась
дурацкая влюбленная улыбочка, уж очень мне знакомая.
Как бы не
натворила Фроська опять дел! Еле тогда конюха отвадили соседского, а теперь вот
это! Мороженщик!
– Выбрось его
из головы, пожалуйста, – строго посмотрела на нее. – Отцу это не понравится.
– А что ему
вообще может понравиться? Он только и думает, как повыгоднее нас продать с
тобой, – сестра даже ножкой притопнула. – Ради дурацкого титула, которого у нас
нет, готов нас замуж отдать даже за бедняка! Так чем мороженщик хуже, чем те
нескончаемые женихи, присылаемые отцом?
– Тем, что
помимо денег у него нет родословной, которую хочет заполучить отец, чтобы стать
влиятельнее на политической арене, – поправила я.
– И ты
согласна, да?! – в голосе Фроськи позвучал надрыв.
Сестренка
всегда была простой, импульсивной и наивной. В этом с ней было наше главное
различие... И отчасти я была рада тому, что чувства почти никогда не мешали мне
вести дела. Дела, о которых знать ни отцу, ни сестренке не нужно.
– В отличие
от тебя, я смотрю на мир более реалистичным взглядом. Если мой будущий супруг
подпишет соответствующий контракт, согласившись с моими условиями не мешать
друг другу, то я дам свое согласие на брак.
Посмотрела на
жар-птицу, чуть поправила холст, а после невольно коснулась колечка Ордена на
пальчике. Кот-Баюн, выгравированный на серебре словно подмигивал зеленым
изумрудным камушком-глазом.
– Ледышка! –
фыркнула сестра уже собравшись уходить. – Зачем только рассказала тебе? Думала,
ты со мной завтра на ярмарку сходишь, но, видимо, придется идти одной...
– Фрось... Да
схожу я с тобой...
Сестра не
дослушала, выпорхнув из комнаты таким же вихрем, каким ворвалась сюда. Я же
вздохнула, но довольно быстро выбросила эту перепалку с Фроськой из головы, еще
не зная, к каким последствиям она приведет в будущем.
***
–
Гори, гори ясно, чтобы не погасло... – сказала громко и отчетливо, стоя перед
тяжелой подвальной дверью с выгравированным на ней котом, таким же символом,
что был на моем кольце.
– Не огонь
горит, не смола шипит. А горит-кипит ретиво сердце по красной девице... –
услышала вскоре ответ и с облегчением выдохнула – щелкнул замок, и я, кутаясь в
длинную с капюшоном шубку, зашла внутрь, почти сразу же погружаясь в уже
въевшуюся в меня за несколько лет атмосферу.
Здесь всегда
было по-особенному. Запах хвойных свечей, полумрак подземья, отблески
магических огоньков на стеклах высоких стеллажей с аккуратно расставленными на
их полках артефактами.
После того,
как вошла, почти сразу же сменила шубку из горностая на малиновую орденовскую
мантию, положенную мне согласно моей занимаемой степени-градусу, с вышитыми на
ней символами: общими – котом, книгой и личным градусным – солнечным кругом с
вписанным в него птичьей клеткой, а так же числом “сто двадцать один”.
– “Жар-птица”
– почтительно склонился один из “домовых” – мелких, пятых градусов.
Домовые
следили в Ордене за порядком в помещении и выполняли не сложную и не очень
ответственную работу. Они носили серые мантии, а их личным символом была золотая
метла.
– Граф
Болотов уже прибыл? – спросила, натягивая на руки длинные белые перчатки до
локтей.
– “Полоза”
еще было, – чуть склонил голову домовой.
– Спасибо, –
вежливо улыбнулась я, проходя по длинным арочным подземным переходам в малый
зал для заседаний.
В отличие от
всего остального помещения здесь пахло не хвоей, а апельсинами и сладкими
цитрусами. Здесь были низкие потолки, толстые стены, окрашенные в красный и
зеленый цвет – “Кровь и Жизнь”, на одной из них было изображено Мировое дерево.
Дерево раскинуло свои ветви широко и далеко, символизируя власть Ордена во всем
мире. У него традиционно был изображен наш главный символ – кот. Золотая цепь
лежала грудой ненужного металла у его лап. Рядом валялся и ошейник.
