Как мне представляется, нетривиальность предлагаемого подхода к вопросу создания новизны в социуме состоит в том, что мной
– выявлен структурно-функциональный состав идеи, показано, из каких элементов она состоит, и в каких взаимосвязях они находятся;
– изложена поэтапная последовательность создания и раскрытия смысла идеи;
– определено, в чем заключен этот смысл, и каким образом он реализуется;
– найдено место этого смысла в общей схеме функционирования общества (социума) и человека продуктивно мыслящего, то есть способного генерировать новые идеи.
Это, во-первых.
А во вторых, на основе понимания роли идеи в историческом становлении как человека разумного, так и социума в целом, можно было бы попытаться увидеть в новом свете следующие, как еще не поставленные, так и еще не разъясненные на данное время вопросы:
1. Когда и каким образом у человека, – кроме способности логически мыслить – вдруг возникла, как мне представляется, судьбоносная способность к созданию новых идей, раскрытию их смысла и последующему внедрению этих идей в практику повседневной жизни?
2. В какой степени возникновение у человека способности генерировать идеи – в спонтанных актах инсайта, озарения, прозрения! – могло содействовать как возникновению языка в виде речи, так и более успешному развитию у него навыков логического мышления?
3. Каким образом можно было бы объяснить отсутствие так называемого – еще не обнаруженного ни палеонтологией, ни нейрофизиологией – «переходного звена» между приматоподобным (или человекоподобным) существом и человеком разумным, то есть способным к иррациональному мышлению, мышлению, главным атрибутом которого является спонтанное проникновение из бессознательного в наше сознание смысла совершенно новой даже для нас самих идеи?
4. В чем причина возникшей в метафизике (и эпистемологии) разноголосицы по поводу того, что такое истина, и нельзя ли попытаться найти истоки понятия истины, положим, не в согласовании наших суждений с реальной действительностью (корреспондентское понятие истины у Аристотеля), и не в согласованности между собой наших суждений о чем-либо (когерентное понятие истины у А. Пуанкаре), а совершенно в другом месте; в том месте, предположить которое не было возможным без знания того, что такое идея и для какой цели (имеется в виду цели социума) предназначено возникновение смысла самой идеи?
Исходя из каждого из этих вопросов, моя задача в том, чтобы обратить внимание:
1) на необходимость обнаружения как (исторических, социальных, нейробиологических и т. д.) истоков возникновения у человекоподобного существа способности генерировать новые идеи, так и способов пространственно-временного распространения этой способности в человеческой популяции;
2) на вопрос, в какой степени возникновение инсайтного способа явления новых идей в наше сознание могло содействовать:
– во-первых, развитию нашей способности речевого выражения смыслов этих идей – с целью передачи своим сородичам (и «обсуждения» с ними) способов реализации их смыслов,
– а во-вторых, совершенствованию навыков логического мышления.
3) на отсутствие знания о том, было ли на древе возникновения человека разумного «переходное звено», и не могло ли быть таковым, просто-напросто, возникновение у человекоподобного существа иррациональной способности генерировать идеи и последующее – в течение какого-то «переходного» отрезка времени – пространственно-временное освоение этой способности – вплоть до начала безвозвратного овладения оной – всей человеческой популяцией;
4) на множественность понятий истины и на вопрос, нельзя ли:
– во-первых, заместить эту множественность понятием Истины как идеи-Новизны, сначала возникающей в виде Необходимости в новизне, – по запросу социума самого по себе, – а затем уже создаваемой интеллектом человека в виде смысла самой идеи;
– а во-вторых, представить возникновение этих идей-Истин как результат дарвиновского естественного отбора, осуществляемого с некоторых давних времен и по сию пору в социуме как живом видообразовании самой Природы.
Дело в том, что, как мне представляется, философия упустила из рассмотрения изначальный «момент» исторического возникновения разумности человека разумного. Более того, она не определилась с самим термином «разумности» – в чем именно эта разумность должна проявляться:
