Я пребывал в состоянии тихого офигевания. Хотя, нет. Офигевание, на самом деле, было громким, но, к сожалению, показать его я не имел никакой возможности. Вообще никому. Приходилось только мысленно вспоминать различные некультурные выражения и высказывать их про себя. Но легче от этого не становилось. Наоборот. Меня накрывали эмоции, очень близкие к панике.
Очень вероятно, к нам пришла беда. Мало того, пришла, откуда ее точно не ждали. Впрочем, что же я так обобщаю? Не к нам. Ко мне. Остальным-то по хрену. Они даже слова «псионика» не знают.
Члены нашего отряда моего состояния, естественно, не замечали, благополучно занявшись делом. Прилизанный, конечно, тот еще придурок, но в одном он был прав. Перспектива летнего Нового года вдохновила подростков гораздо больше, чем какая-нибудь заумная педагогически-психологическая игра. Пионеры были в восторге. Носились по корпусу, распределяли обязанности, спорили, как лучше все организовать. Мне кажется, на это тоже был расчет. Что детишки ушатаются за день и ночью будут спать, как убитые. Хитрый Константин все просчитал.
Подростки разделились по кучкам. Одна кучка – занялась с Бегемотом оформлением комнаты. В основном это были девчонки. Среди них удивительным образом затесался Богомол. Единственный пацан. Он резал из бумаги снежинки. Причем делал это с таким рвением, что куча бумажных украшений рядом с ним становилась все больше и больше. Еще немного, мы реально сможем изобразить зиму, усыпав импровизированными снежинками половину лагеря. Подозреваю, в том и есть план Богомола.
А потом всем отрядом огребем от дворничихи бабы Маши. Я уже встречал эту суровую женщину с метлой наперевес. Она так хреначила дорожки, что возникало ощущение, сейчас асфальт слезет с них ровным слоем. Слезет и убежит. С громким криком: «Помогите!»
Я, по дороге из столовой в корпус, видел, как один из старших пацанов бросил обертку от конфеты в мусорку, но промахнулся. Бумажка упала рядом с урной. И это – на глазах у дворничихи. Сразу стало тихо. Даже птицы перестали чирикать. Мне кажется, они от греха подальше, моментально спрятались по своим гнездам. Мухи на лету замирали, падали на землю и притворялись мертвыми. А на небе, как любят создатели спецэффектов, начали стягиваться черные тучи.
– Вернулся и убрал. – Баба Маша сказала лишь одну фразу. Коротко. Тихим, спокойным голосом. При этом перекинув метлу из одной руки в другую.
Пацан вернулся, убрал, извинился. Потом, на всякий случай, убрал возле соседней урны. И ещё минут пять убеждал бабу Машу, что совершенно не хотел мусорить. И вообще, он всей душой уважает труд дворников. Он даже мечтает стать дворником в будущем. Все хотят космонавтами, а он – дворником.
В общем, баба Маша – весьма суровая женщина. И если мы планируем устраивать основную часть праздника рядом с корпусом, на площадке, а вроде бы звучало именно такое предложение, то бумагу у Богомола пора отобрать. На украшение комнаты он уже давно настрогал снежинок. Выходили, правда, они у него слегка странными.
– Это что? – Нина Васильевна взяла одно из творений Богомола.
Развернула. Покрутила. Поднесла ближе к глазам. Потом наоборот, отвела руку подальше. Снова приблизила. Снежинка была непонятной геометрической формы, вся испещрённая дырочками. Будто ее резал ножницами псих.
Богомол молча улыбнулся, развёл руками, а потом схватил следующий лист бумаги и принялся с остервенением его кромсать.
– Ну, хорошо… – Нина Васильевна зависла, уставившись на Богомола.
Видимо, пыталась вспомнить его имя. Имя не вспомнилось. Воспитатель плюнула на это неблагодарное дело, погладила Богомола по голове, похвалила, наверное, чисто, на всякий случай, психов полезно хвалить, а потом отошла к девчонкам.
Вторая группа, в которую входили пацаны, вместе с Еленой Сергеевной должна была придумать праздничную программу. Вожатая сказала, раз это Новый год, нам нужны стихи и песни. Не знаю, кому нам. Мне лично вообще ни черта не нужно кроме покоя. А еще очень хотелось бы пообщаться наедине с Фокиной. Взять ее за шиворот да тряхнуть хорошенечко.
– Так, ребята. – Елена Сергеевна окинула взглядом столпившихся рядом с ней подростков. – Сейчас мы с вами пойдём в спальню и придумаем быстренько сценарий. У каждого будет интересная роль или номер…
В этом месте своей речи вожатая заметила меня, Ряскина и Мишина. Мы стояли чуть в стороне. Елена Сергеевна замолчала. Слегка нахмурилась. А потом уточнила.
– Почти у каждого. Вася, Антон и Петя… Вы… Вы, наверное, пока проверьте площадку перед корпусом. Мы начнем праздновать здесь, в комнате отдыха, а потом на улице будем водить хороводы. Уберите мусор, если есть. Ветки, шишки… что там еще… Кстати, есть прекрасный клен. Она сыграет роль елки. Это – очень ответственное задание, между прочим.
Я усмехнулся. Леночка выглядела виноватой. Наверное, из-за того, что отделила нашу компанию. Номера нам до конца смены теперь хрен кто даст. Мы уже выступили. Даже изображать дерево после «Айболита» не доверят.
– Больно надо… – Процедил сквозь зубы Ряскин. Он, как и я, понял, почему нас не зовут вместе с остальными готовить праздничную программу. – Идём, парни.
