Книга, которая перед вами, далеко не первая и, конечно, не последняя из тех, которые стремятся проникнуть в глубины отечественной культуры. На ее страницах я обратился к двум главным предметам нашей культуры: к ее литературе периода «золотого» XIX века и к Санкт-Петербургу, главному «дому» этой литературы и едва ли не к главному ее герою.
Мне думается, что эта книга не только поможет заглянуть в наш «плюсквамперфектум», но и поможет интегрировать в читательском сознании литературные, исторические и краеведческие сведения, свести воедино в скромных «школьных» масштабах три формы культуры: материальную, духовную и художественную. Город – главный герой этой книги. Ф. М. Достоевский назвал Петербург «самым умышленным и отвлеченным городом на свете». «Умышленный» – это искусственный, «сочиненный», пригрезившийся Петру Великому и возникший по его воле. «Отвлеченный» – это не только отличающийся от России, но и «оторвавшийся» от своей земной реальности. Это город, построенный из мифов, легенд, «быличек»; это город мистический, метафизический, порождающий особую атмосферу бытия и особый склад души человека, в нем обитающего. Но здесь речь пойдет о другом Петербурге – реальном и конкретном. Его улицы и площади, сады и каналы, храмы и театры, события и даты явятся предметом рассмотрения в форме комментария к художественным произведениям. И конечно же, люди, ибо петербуржец – это не только житель города, это, если так можно сказать, национальность. В. Г. Белинский в статье «Петербург и Москва» (1844) очень точно описал тип «среднего», как теперь говорят, петербуржца и как раз почти в середине XIX века.
Эта книга не столько мною написана, сколько «сработана». Загляните в библиографию на ее последних страницах: это мои «соавторы», и я им благодарен за то, что они «согласились» мне помочь. Но коли существует громадная историческая, историко-литературная, мемуарная и краеведческая летопись, то может возникнуть вопрос: зачем еще одна книга? Затем, чтобы объединить. Я пытался свести на страницах «Комментария» разрозненные и «спрятанные» по другим книгам сведения. Кроме того, многие из этих сведений чаще всего труднодоступны не только читателю-старшекласснику, но и учителю: «валюту разных стран» я кладу в один «банк».
Жанр комментария существует давно и будет существовать всегда, потому что прошлое нуждается в «разгадывании» и разглядывании во имя будущего. Это может избавить от «ошибок отцов». Так как комментарий ко многим произведениям, традиционно входящим в общее среднее образование, уже существует, я старался включить в эту книгу, во-первых, только то, что имеет прямое или косвенное отношение к Петербургу как к городу и столице Российской империи. Во-вторых, мне хотелось рядом с общеизвестным (для учителя) поместить интересное частное о быте, нравах, обычаях, о биографиях лиц и домов. Жизнь на Большой Морской или на Гагаринской набережной, жизнь в Коломне или на Охте, которая «выглядывает» из-за спины героя русской классики, здесь предстает в ее исторических, топонимических и прочих реалиях, а не в художественном воплощении. Быть может, эти реалии помогут проникновению в художественный мир той русской жизни, от которой мы теперь отделены почти двумя столетиями.
Далеко не все исторические персоны объяснены на страницах «Комментария». Особенно это касается исторических лиц в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»: их там названо около шестидесяти, а прокомментированы около десяти важнейших имен. В романе А.С. Пушкина «Капитанская дочка» не объяснены унтер-офицерские чины, практически в литературе больше не встречающиеся. Таким образом я стремился избавить учебное пособие от информационной перегрузки. По этой же причине не все «лики города» детально освещены на его страницах. Многое только названо.
Петербургский комментарий русской литературы XIX века, естественно, ограничивается его рамками. Однако многое в культуре города и, главное, в литературных произведениях требует, чтобы мы оглянулись в «осьмнадцатое столетие», в уходящий на глазах Пушкина, Грибоедова и их современников «век вельможества». Но в ХХ век я сознательно стремился не «заглядывать», кроме современных названий улиц и площадей, рек и каналов, мостов и театров и т. п. Последнее – для того, чтобы ориентироваться в петербургском пространстве и соотносить прошлое с настоящим, настоящее с прошлым.
Комментарий как жанр не допускает субъективных оценочных суждений. Он должен сообщать факт. По мере сил я старался придерживаться этого правила, однако не уверен, что оказался полностью беспристрастен. Особенно трудно стать «над» фактами, когда речь идет об именах персонажей ушедшего времени, которое мы именуем историей.
Говоря о городе, поднявшемся «из тьмы лесов, из топи блат», я сознательно не характеризовал его дворцы и дома, храмы и театры с точки зрения архитектурных особенностей и достоинств. Меня сдерживала, во-первых, боязнь перегрузить книгу этими фактами. Во-вторых, многие книги о Петербурге описательного, справочного, исследовательского характера с этих позиций рассматривают «строгий и стройный» вид города. В-третьих, даже краткие характеристики зданий как произведений архитектуры заставили бы обязательно ввести, а значит, и объяснить десятки терминов, с которыми в обиходе мы встречаемся редко. И это тоже, на мой взгляд, превратило бы книгу, предназначенную для параллельного с художественным произведением чтения, в некую самостоятельную «познавательную величину».
