Пролог
Он сел на кровать и похлопал рукой по простыне. Покорно подошла, разделась и легла, как делала много раз. О чем думала в подобные моменты? О разном. Сейчас, к примеру, ни о чем: устала, намаялась с уборкой. В библиотеке столько книг, нужно каждую вытереть от пыли, обработать специальным составом и убрать на место.
Хозяин любил аккуратно, мне вообще повезло с ним. У других рабынь все тело в синяках, они страшатся ночи. Вернее, того, что она несет: боли, унижения, стыда и крови. Мой никогда не насиловал с животной страстью. Он умел чувствовать и, видя, что совсем не хочу, мог и вовсе оставить спать в одиночестве. Но я все равно не любила его, хотя и уважала, и ценила заботу. Привыкнуть – привыкла. Насколько смогла. И смирилась. Говорят, собака тоже привыкает… Что поделаешь, если выхода нет, а хозяин хороший. Но все равно хозяин, и никакие ласки не заставят забыть об ошейнике.
Для мужчины, наверное, оскорбление, когда женщина под ним дремлет, но я так устала… Да и хозяин сразу воспротивился попыткам изображать неземное блаженство. Когда-то боялась, что высекут, если не стану притворяться. Так вот, он сказал: «Никогда не лги. Хочу знать, что ты всегда со мной честна». И я старалась.
Разумеется, за провинности хозяин наказывал, но за вранье карали куда страшнее. Видела, что стало с чужой молоденькой торхой, которая, пытаясь скрыть оплошность, запуталась в паутине лжи. Мухи покрывали ее, иссеченную крученой плетью. Она провисела так до заката, а потом бедняжку увезли. Куда, лучше не думать. Хозяин показал в качестве назидания и не остановил владельца бедняжки, который отдал приказ о жестоком наказании.
Странно, но в этот раз вышло терпимо. Наверное, спальня пропиталась частичками кристаллов озиза. Они благотворно сказывались на мужском и женском влечении. Осторожно скосила глаза: так и есть, два светящихся кристалла и курильница, источающая едва уловимый терпкий аромат. Интересно, много хозяев так же заботятся о своих торхах?
В том, что озиз для меня, не сомневалась. Хозяин прекрасно обходился без него, вот и теперь не ленился. Чувствую, опять разболятся мышцы. Хозяин не женат, тратит весь запас мужских сил на меня и любовницу из норнов. Мы с ней такие разные, как ему могут нравиться обе? А ведь я хозяину нравилась, он хотел сделать приятно.
Закончив, хозяин не отослал, а притянул к себе. Привычно сжалась в комочек, уткнувшись головой ему в бок. Такое случалось нечасто, обычно я ночевала у себя, но сейчас зима, а в моей комнатушке без окон так холодно. Все-таки повезло мне: засыпаю в постели благородного норна, будто равная, ощущая теплую тяжесть мужской руки. В такие минуты я проникалась к хозяину особым чувством, на время забывая, кто я и как сюда попала три года назад. Целых три года, которые казались вечностью.
Первые три года в Арарге
Наверное, следует начать по порядку.
Меня зовут Иалей Шартан, родом я из Кевара – небольшого княжества, зажатого между горами и руслом Старвета. Среди нас много полукровок – потомков смешанных браков с альвами, которые некогда населяли леса по берегам Старвета, а потом неожиданно исчезли. Князь тоже из их числа. У него пепельно-русые волосы и пронзительные голубые глаза. Были когда-то, теперь от них не осталось и следа.
Во мне от далеких предков только оттенок кожи – молочно-белый – и рост выше среднего. По преданиям, альвы рождались высокими, намного выше предков кеварийцев. Теперь люди тоже стали такими, ну, почти такими.
Альвийская кровь, если она когда-то текла в жилах нашей семьи, давно затерялась среди крепкой купеческой породы. Поговаривали, будто прадед по отцовской линии сумел жениться на представительнице обедневшего дворянского рода. Она-то точно восходила к альвам. Прабабка, которая в качестве приданого принесла личное дворянство, гордилась пепельными волосами, но ее дети родились уже темными. Вот и у меня легкие каштановые кудри. Зато цвет глаз, как у прабабки – зеленый, кошачий. Отец шутил: если бы родилась рыжеволосой, отдал бы в обучение ведьме.
Разумеется, я и в мыслях не держала, что стану чьей-то служанкой, ведь родилась я в преуспевающей семье представителей второго сословия. Отец держал лавки в разных городах, торговля спорилась. К своим семнадцати годам я стала завидной невестой. Ко мне даже один дворянин сватался, симпатичный молодой человек. Может, и согласилась бы выйти за него: сердце все равно было не занято, а он казался таким милым.
Жили мы не в столице, а во втором по величине городе княжества – Тулоне. Имели собственный дом с прислугой: кухаркой, горничной и приходящей работницей. Раз в месяц она устраивала генеральную уборку: вытряхивала ковры, мыла полы, обтирала рамы и светильники.
Как обычно протекали мои дни? Буднично, монотонно.
Первая половина дня отведена занятиям – я заканчивала второй уровень местной сословной школы. Выйди замуж за того дворянина, лицом в грязь не ударила бы. Сейчас, оглядываясь в прошлое, прихожу к выводу: Иахим все-таки меня любил. Семья его не бедствовала, в моих деньгах не нуждалась. Помню, как впервые посмотрела на меня его мать, отвела Иахима в сторону и о чем-то долго с ним шепталась. Потом улыбнулась. Не знаю, искренне или нет: дворян с детства приучают к этикету, а он не приветствует проявления настоящих чувств.
