Дыхания (Станислав Брейэр)
А Оленька зимой в лесу заблудилась. Поискала дорогу, поплутала, из сил выбилась – да и села под деревом замерзать.
Увидала её мышка, пожалела, стала на девочку дышать, чтобы согреть своим махоньким дыханьицем.
А у той уже глазки закрываются, ко сну тянет, а как уснёт – то не проснётся.
– Зайчик, зайчик! – позвала мышка. – Скорей сюда, вместе будем на Оленьку дышать.
Прискакал зайчик, стали они вдвоём на неё дышать.
А та уже глазки закрыла, ещё немного – совсем замёрзнет от мороза.
Тут вдалеке послышалось шуршанье.
– Лиса невдалеке! Ой, боязно!.. – сказали мышка и заяц. – Но надо Оленьку согреть.
И стали они лису звать.
– Ну да ну, – удивилась лиса. – От меня еда всегда убегала, а нынче сама зовёт!
– Помоги, лиса! Нашего дыхания не хватает, а у тебя оно побольше, потеплее. Давай вместе на Оленьку подышим.
Пожалела лиса девочку, и принялись они втроём на неё дышать.
Затем и волк подошёл, голодный-преголодный. Хотел он девочку, а потом и остальных съесть скорей, но жалко стало. И принялся он тоже дышать.
И шатун-медведь по лесу шатался, притопал – и готов был с голодухи всех разом проглотить. Но вовремя подумал: «Девочка хорошая, и другие от чистого сердца ей помогают, а я их – себе в брюхо? Что я, бессовестный, что ли?»
– Ну-ко, я тоже подышу моим большущим дыханием. Небось, вместе-то согреем…
Вот надышали они впятером много тепла – и очнулась Оленька, ясные глазки открыла.
Взял её медведь на лапы, к груди своей мохнатой, тёплой, прижал – и понёс из лесу. Да всё на неё дышал по дороге.
Донёс почти до самой деревни и говорит:
– Дале сама иди, не то ваши собаки мою шубу до дыр задерут. В чём тогда зимовать буду?
Обняла Оленька медведя большущего – и домой побежала.
А там отец с матерью только что из лесу вернулись, дочку не нашли, плачут на коленях перед Образом. Тут и доченька в дверь постучалась.
– Они там все голодные!.. – сказала она.
…На следующий день отец, мать и дочка Оленька привезли на санках в холодный лес много еды: и мышке, и зайчику, и лисе с волком. А больше всего медведю.
Те наелись досыта – и стало им не так холодно жить…