«Конец Второй и мрачной Эры,
Веками Тёмными зовут,
Не знали письменность и веры,
Что до конца и путь пройдут,
Так не познавшие, но предки,
Ещё не мёртвые, живут!
Марш обречённых и убогих,
Сквозь континент тянулся ход,
И возлагая в землю многих,
Мы знаем время то, Исход,
Стал испытанием и зверем,
Нещадно рвавшим смертный род.
Лишь племена во дни былые,
Нет королей и нет знамён,
Но берега узрев пустые,
Казалось предкам, обретён!
Был новый дом, надежды новой,
Но был скалою дух сражён.
Утёсы, камни и вершины,
Что отыскать во сих чертах?
И опускались предков спины,
И не сыскать во их глазах,
Огней надежды, в час гнетущий,
Она была в вождя словах.
Поднявший речью, что огнями,
Пылала ярче всех зарниц,
Кричал толпе, ведь мы костями,
Путь проложили, многих лиц,
Не встретим более, но скоро,
Мы станем солнцем среди птиц.
И вождь, поднявший за собою,
И отправлявший к небесам,
Глаза, пылавшие звездою,
И предки, внявшие словам,
И встав за ним, они кричали,
Нам место выше, только там!
И наконец они коснулись,
И все преграды за спиной,
Ряды редевшие сомкнулись,
И тем встречавшее травой,
Плато их жёлтым эдельвейсом,
И небо лишь над головой.
И покорив невзгоды грудью,
Упрямо смевшие ступить,
Не отступавшие пред жутью,
Они достойны, будут жить!
И облака разверзлись светом,
Чтоб ликованье разделить.
Под звуки крыльев и назвались,
То слуги первые Творцов,
Двенадцать их, они спускались,
Склонились после и следов,
В них уважения и счастья,
Как среди гор немых снегов.
Пред тем вождём они склонились,
Кто вёл достойно и вперёд,
И на короне отразились,
Лучи от солнца, и черёд,
Настал для племени людского,
Традиций старых бросить лёд.
Оставив племени устои,
Презрев и страх, и хлад, и боль,
В былом то жалкие изгои,
Восток стал домом, ныне роль,
И с высоты взирав небесной,
И тем рождён Небес Король».
– «История Неба». Лорд Вольфганг Аверин.
Тридцать шестой день Урд-Хейс. 1005 год.
LimraleirlSkarl.
Есть Limral слово и «Дорогой»,
Ты избиравший путь сюда,
Значенья «в» есть eirl, с тревогой,
Взиравший выше, где звезда,
Средь Skarl сиявшая, что «Небо»,
И понимавший лишь тогда
Сколь грандиозное творенье,
И пред собой представив путь,
Был путь тяжёлым, там мученье,
Терять мне нечего! Ты суть,
Не забывай сих слов вовеки,
Коль к Небесам готов шагнуть.
И был от запада делимый,
Восток той бурною рекой,
То есть граница, ты гонимый,
О безымянный, что мечтой,
Своей избрал путь к небосводу,
Оплатишь потом и слезой.
Коль первый ярус был равниной,
Karalg Termil названье ей,
Холм Плодородия, рутиной,
Покоя проклятый, твоей,
Душе он странника есть бренность,
Но пир узри вдали смертей.
То Igmer Zoil, клыкам названье,
Второй есть ярус, что пройдёшь,
Но не найти вовек молчанье,
Усталый странник, ты вдохнёшь,
Лишь запах пламени и гнева,
Во спешке ты отсель уйдёшь.
Среди утёса, что закатом,
Окрашен доблестно и вид,
Был красоты самой собратом,
Но властью алчности, обид,
И неусыпного желанья,
Перстом сражения горит.
Горит и гневом осенённый,
И криком боли, и мечей,
Меж барсом и орлом делённый,
Что среди знамени, и дней,
Прошло немало, победитель,
Кто больше бросит сыновей.
Кто больше бросит на закланье,
А вдалеке олень спешит,
Во фланг ударит и звучанье,
Утёсы звоном окружит,
Средь тел хладеющих и слабых,
Суд правоты себя вершит.
Века сражения тянулись,
Падёт один, иной восстал,
И вот опять, ряды сомкнулись,
И лорд во гневе закричал,
Вперёд, воители! Сломите!
Во страхе странник убежал.
И поднимаясь к небу ближе,
Чистейший воздух давит грудь,
Созвездий блеск взирает свыше,
Ещё не сумерки, забудь,
Свою усталость, коль желаешь,
К светилам вечности примкнуть.
Но шаг последний совершая,
И закричав, у цели я!
Средь лика святости ступая,
В обитель шедший Короля,
Skarl Agren, ей вовеки имя,
Есть то Небесные Поля.
Урд-Хейс сей месяц назывался,
Второй, последний был зимы,
Он из последних сил пытался,
Но рады смертного умы,
Конец уж видят, завершенье,
Весны знамение средь тьмы.
И потому тебя встречает,
Лишь эдельвейса сей покров,
Сугроб сей тщетно укрывает,
Но власть утративший, следов,
Уж нет былых, о та картина,
Не описать что властью слов.
И первый был, на трон взошедший,
Король, что тысячу назад,
Годов был гордым, и пришедший,
С равнины запада, в сей сад,
И на холме воздвигнул замок,
Достойный лести и баллад.
Средь окружения златого,
Что эдельвейса полотно,
Как знак величия былого,
И править вечно суждено,
Таким он кажется и странник,
Ступает ближе и давно
О сколь давно твердыня шпилем,
Разрежет облако и ввысь,
Стремится гордо, ныне штилем,
Снисходит ветер и коснись,
Скарл-Кролм название носящий,
О ближе, странник, убедись.
И камни, видишь! Ты коснувшись,
Познаешь твёрдость и тогда,
От врат направо повернувшись,
Там, где восточная гряда,
В своих зубах сжимает солнце,
От дня уставшее труда.
Взирай же, странник, эти скалы,
Вдали от замка, на восток,
Host Molt название, все залы,
Из них твердыни и поток,
Людской ломал от них осколки,
Твердыня плоть от них, кусок.
Host Molt название и зная,
Язык коль старый, то понять,
Легко причину, укрывая,
Закат их смевший обнимать,
Те Скалы Алые, твердыня,
Но где тогда твоя печать?
Вот синий стяг, о нём мы знаем,
Перчатка стали, Их клеймо,
Но символ где, о нём слагаем,
Легенды, песни, он ярмо,
Что облагает высшей данью,
