Ну наконец-то, наконец-то закончились занятия в колледже. Утомительная теория, эти пары, учебники, конспекты. Наконец-то практика на производстве. Хоть там какая-то развлекаловка. Так, или примерно так рассуждали трое студентов 3-го курса, стоя перед дверью зама по учебно-производственной практике. Завтра первый день, но надо было выслушать обычные в таких случаях наставления и инструктажи. В кабинете руководителя практикой пахло дорогими духами. Французские. Разве кроме французских другие какие так пахнут? Нет-определенно французские. Хозяйка кабинета, невысокая миловидная женщина со строгим взглядом, проводила обычный в таких случаях инструктаж. Все трое студентов слушали её в пол-уха если не в четверть.
– Вы отправляетесь на завод Привет. Это режимное предприятия, работающие на оборонку, то есть на нашу с вами оборонную промышленность.
Глядя в слегка опустевшие и ничего не выражающие глаза студентов, руководитель практики пыталась пробудить в них чувство ответственности за предстоящую практику. Не пробуждалось. Да и хрен с ним. Пусть из них там людей делают, здесь уже пытались. Заглянув в записную книжку, она продолжила.
– В первый день предстоит сделать одну очень ответственную работу. Они просили нас помочь.
После этих слов она опять подняла глаза на студентов. Последнюю фразу они видимо уловили, перестали тупо пялиться под ноги, бесцельными взглядами таращиться в окно.
– Поможем?
Она перевела свой взгляд по очереди на этих троих. Те закивали –замычали- заблеяли.
– Поможем?
Мягкий и нежный, но суровый с нотками железа голос. Все трое ответили почти хором –поможем.
– Поможем, чем сможем. Я так и сказала. Не подведите.
После прохождения всех формальностей, связанных с оформлением, на следующее утро вся троица переступила порог почтового ящика Привет. После инструктажа по технике безопасности, инструктажа по противопожарной безопасности, после инструктажа по медицинской безопасности, после инструктажа по режиму секретности и ответственности за разглашение, и т.д и т.п. После всех этих таких ненужных, никчемных и откровенно смешных выступлений, их наконец-то оставили в покое. Сидя в курилке, официальной курилке(!), двое пыхтели какой-то псевдоамериканской гадостью, третий возился в телефоне. Нет интернета. Скоро сеансы игры. Не пройду уровень -вылечу нафиг. Так думал Макс, самый начитанный и продвинутый из всей тройки. Скорее уже пожрать чего-нибудь. Это Ваня, не успевший позавтракать, смешной персонаж в старой армейской пилотке без звезды. Где твоя звезда Вано? Звезда? Далее слова-размышления, не всегда цензурные. Пилотку это он одевал, приходя на практику в колледж где требовался головной убор. Одежда же было стандартная. Тёмно-зелёная роба с цветными вставками, похожая на военную форму какого-нибудь Мобуту или Зимбабве. Короче-дрянь редкостная. Двое других были в курточках, стилизованных под пилотские. Если-бы настоящие пилоты из настоящей авиации увидели бы эти унисекс куртки и услышали название, то повесились на крыльях своих машин. А так, для ходьбы в городе, особенно в Москве вполне себе нормально. Толерантно. А нашивка из семи цветов радуги на том месте, где у армейских курток шеврон, только вносила некоторую изюминку в эту пародию на военную форму. Впрочем, студентам это было до фонаря. В тонкости спецодежды сексменьшинств они не вникали, носили то что носят все. А все носили перешитую китайцами дольчегабановскую педерастию, не особо скрываемую модельерами. Но наравне с демократией в стране существовала толерантность, означавшая примерно следующие. Пока голубые не возьмут тебя за жопу-не обращай внимания на их гей-парады и различные эпатажные выходки, а если уже взяли за жопу -не спеши отталкивать и отмахиваться, это не толерантно. В общем одеты были кто во что горазд. Лёха, самый высокий и умный, по его словам, был в клетчатой рубахе навыпуск под псевдорабочей курточкой. Эта гоп-компания сидела в шикарной курилке с мраморными полами и мрамором на стенах. В курилку вошел мужчина неопределенного возраста в белом халате.
– Приезжали французы с завода –побратима, встречали их достойно, забабахали вот эту курилку из гранита и мрамора. Французы остались довольны. Так вы на практику пришли, из колледжа что ли? А, ну тогда потопали.
Дальше он повел их какими-то немыслимыми переходами -проходами и лестницами. Вскоре они очутились в необычном не то цеху, не то лабораторном комплексе. Снаружи здание выглядело старым и убогим, а вот внутри, внутри лабораторный комплекс выглядел очень даже прилично. Лаборант, так он представился, набрал код на дверном замке. Все вошли и поднялись на второй этаж. Ещё одна дверь с замком. Лаборант уверена набрал серию цифр, щелкнул замок.
– Вам по коридору, справа в конце дверь с деревянной табличкой. Идите.
Странно, нигде не видно персонала. Где же люди? Дошли до двери с деревянной дощечкой в виде таблички или наоборот. Нам сюда. Это сделал умозаключение компьютерщик Макс. Постучали.
– Входите.
Вошли. Хозяин кабинета разговаривал по телефону. Зайдя, закрыли дверь и принялись осматриваться. Справа вся стена была завершена свидетельствами, дипломами и непонятными красочными бумагами в рамках. Слева стояли стандартные шкафы с канцелярщиной, холодильник и стол у окна. За столом сидел плотный коротко стриженные дядька и разговаривал по телефону. Три пары глаз начали шарить по стенам. По потолку и по полу, выглядывать в окно. Над столом, где сидел дядька, сбоку на стене, висела пара японских мечей на подставке. Мечи были без ножен и рукоятей. Таких в переходе не купишь. Это Ванина мысль. С помойки, что-ли притащил? Там, где должны быть рукоятки, всё чёрное и ржавое. Да, определённо с помойки. Это Лёха. А Макс вообще не делал скоропалительных выводов. Он молча рассматривал рисунок на клинках этой пары, называемой ДАЙСЁ, ковку, а также веер над мечами и небольшую картинку в рамке под мечами. Картинка была необычная, из средневековой японской жизни. Две девушки в кимоно выходят из лодки на берег реки, чайный домик, природа. Какая-то известная японская гравюра. Где я мог её видеть? Хозяин кабинета сделал знак тройке. Вероятно, просил подождать, пока он закончит разговор.
