– Мистер Холмс, вам письмо!
– Письмо? От кого же?
– Я не знаю, на конверте нет обратного адреса.
– Что ж, давайте его сюда. Благодарю вас, миссис Хадсон… Интересно, от кого бы оно могло быть?
Экономка, шаркая туфлями, вышла.
– Ватсон, будьте любезны, передайте мне нож, только не закройте случайно страницу.
– Холмс, и когда вы избавитесь от привычки использовать в качестве закладок для книг совершенно для того неподходящие предметы – то лупа, то нож… Вспомните, как бедная миссис Хадсон, протирая пыль, наткнулась на заряженный револьвер, на который вы положили приоткрытый томик Монтеня.
– Ха-ха-ха! Теперь через дырку, простреленную миссис Хадсон, можно незаметно вести наблюдение.
– Вы все шутите, Холмс, а ведь миссис Хадсон тогда чуть не лишилась чувств от испуга.
– Не драматизируйте, Ватсон… О! – вглядываясь в письмо, воскликнул Холмс.
– В чем дело, Холмс?
– М-м… Так-так-так…
– Мне показалось, вы звали меня, мистер Холмс? – спросила вернувшаяся экономка.
– Нет, но вы очень кстати, миссис Хадсон. Сегодня у нас будет гость, и мне бы хотелось, чтобы обеденный стол украшала фаршированная индейка, которую вы так изумительно готовите.
– Спасибо за комплимент, мистер Холмс. Я как будто чувствовала, и как раз сегодня утром велела кухарке купить на рынке индейку у Стоукса.
– Превосходно!
Ватсон, заложив большой палец за вырез жилета, встал, опершись локтем о каминную полку.
– Кто же сей гость, известие о котором вызвало у вас столь радостный возглас? Неужто госпожа Адлер пожаловала?
– Бросьте гадать, Ватсон. Никакая дедукция не поможет вам определить, кто разделит нашу трапезу.
– Так кто же он?!.
– Сэр Юджин Стрэтфилд.
– Стрэтфилд? Мне ничего не говорит это имя. Насколько я помню, среди ваших клиентов не было человека по фамилии Стрэтфилд.
– Разумеется, нет. Сэр Юджин – мой родной дядя.
– Ваш родной… дядя?!.
– Что же вас так удивляет, мой дорогой друг Ватсон?
– Но… вы никогда не говорили, что у вас есть родственники, кроме вашего брата, достопочтенного сэра Майкрофта.
– Мой дорогой друг, в этом месте я должен, смиренно склонив голову, признаться в слабости, которая, как вы полагаете, несвойственна мне – а именно в суеверии. Дело в том, что сэр Юджин – исследователь, большую часть своей жизни он проводит в путешествиях, в таких далеких местах, где нет почтового сообщения. Ближайший раз мы виделись, когда я был совсем юн, и с тех пор ни я, ни мой брат Майкрофт не получали от него никаких известий. Суеверный страх потерять близкого человека, о судьбе и местонахождении которого мне ничего не было известно, заставлял меня молчать.
– М-да… А где же он сейчас, сэр Юджин?
– Если ничто не нарушило его планов, сейчас он в пути, часах в четырех езды от Лондона.
– А где же он останавливался до того?
– Деревушка к югу от Лондона, запамятовал название. Дайте-ка взглянуть…
Холмс потянулся за конвертом, но его отвлекла вошедшая миссис Хадсон:
– Мистер Холмс, я подумала, что по такому случаю может понадобиться бургундское?..
– Вы очень проницательны, миссис Хадсон. И знаете что, раз уж вы вновь почтили нас своим присутствием, будьте так добры, приготовьте нам с доктором Ватсоном кофе покрепче.
– Стало быть, сегодня у нас будет интересный собеседник, – потирая ладони, произнес Ватсон.
– О, да, – ответствовал Холмс, раскуривая трубку. – Ну а пока, чтобы скрасить ожидание, я, пожалуй, расскажу вам одну историю для вашей коллекции.
– Что за история?
– Помните, Ватсон, вы не раз высказывали пожелание записывать сведения обо всех наших расследованиях, создать, так сказать, летопись нашей деятельности.
– Верно, и что же?
– А то, дорогой Ватсон, что, если ваше намерение осуществится, то в основание сей летописи по праву должна лечь та история, которую я вам собираюсь поведать.
– Она как-то связана с вашим дядей?
– Браво, Ватсон, дедукция вас не подвела! О, а вот и кофе. Итак, Ватсон, это случилось давно, мне было тогда тринадцать лет…
– Тринадцать?!.
– Вы не ослышались, Ватсон. Я гостил у дяди Юджина в его маленьком поместье в Девоншире. Конец марта тогда выдался холодным…
* * *
…Конец марта выдался холодным. Несмотря на то, что утро было особенно туманное и сырое, сэр Юджин совершал свою обычную верховую прогулку. Его тринадцатилетний племянник Шерлок, напросившийся составить компанию, несмотря на возраст, правил лошадью, как заправский жокей, и то и дело оставлял дядю в одиночестве, пуская лошадь вскачь по боковым дорожкам парка в сторону ограды. Здесь заканчивался гравий, и его хруст сменялся иногда раздающимся легким треском и хлюпаньем застекленных холодом лужиц. Лошадь фыркала, дергая головой от ветвей встречных деревьев. Одна из веток царапнула Шерлока по щеке.
– Аф-ф-ф!!. – зашипел от боли мальчуган, схватившись рукой за щеку. – Стой! Майор, стой! – закусив губу, сдавленно произнес Шерлок.
Жеребец остановился, топотнув несколько раз на месте и чуть развернувшись от резко натянутых поводий. Юный наездник сквозь слезы взглянул на ладонь, отнятую от полыхающей щеки. Ладонь была в крови. Шерлок спрыгнул на землю и сел на корточки. «Черт возьми, придется возвращаться, не дожидаясь окончания прогулки!» – подумал Шерлок. Он оглянулся по сторонам, как-будто надеясь увидеть что-либо, что могло бы послужить бинтом. Но ни одного более-менее зеленого мягкого листика он, разумеется, не обнаружил, а одежду портить не хотелось. Вот когда пришлось сожалеть о том, что он упрямо отказался взять надушенный носовой платок, предложенный тетушкой Абигайль.
