4 августа 1991 года, в два часа дня, молодой матрос теплохода «Степан Здоровцев» Илья Шемельцов приготовился ловить выброску с идущего на швартовку борта. Жара, установившаяся в Астраханской области, палила нещадно, отчего лоб покрывала плотная испарина, а тельняшка под спасательным жилетом та и вовсе прилипла к спине.
Смахивая накатывающиеся на глаза капли, Илья машинально облокотился о колено, поставив ногу на клюз.
– Илюха, ёшь-твою! – прикрикнул откуда-то сзади боцман. – Сколько раз говорить стоять прямо?
От неожиданности матрос подпрыгнул на месте.
– Есть стоять прямо! – испуганно косясь на старшего по званию, но так, чтобы он не заметил, процедил парень сквозь зубы. Вытащив из кармана форменную кепку и запрокинув волосы к затылку, он надвинул ее поглубже на голову.
К «Здоровцеву» медленно приближался тоже двухпалубный, но принципиально другого проекта теплоход «И. И. Шишкин», который должен был пришвартоваться вторым бортом. Вахтенный матрос на его баке, приблизительно такого же студенческого возраста, Ванька Большунов готовился к совершению маневра. Невысокого роста, в каком-то не по размеру большом жилете, надетом поверх синей куртки, он с чувством большой значимости складывал витки выброски. Внешне Ванька был абсолютно спокоен, хотя внутри бушевал пожар эмоций.
– Только бы долетела! – мысленно произносил он «молитву», вспоминая досадный конфуз на недавней, ставшей первой, его швартовке, когда у него получилось докинуть выброску лишь с третьего раза.
Капитан «Шишкина» отдал команду, передатчик на баке прохрипел что-то невнятное, но четко понятное матросу. Ванька выпрямился и приготовился к броску.
На баке «Здоровцева» из динамика тоже пришла команда, после которой матрос Илья развернул кепку козырьком назад и, как футбольный вратарь, сосредоточившийся на мяче перед пенальти, вперил взгляд в коллегу на «Шишкине».
Глаза матросов встретились. Илья чуть заметно кивнул, Ванька внутренне перекрестился и швырнул легость – небольшой парусиновый мешочек, набитый песком, к которому привязан тонкий линь.
Замах получился качественным. В этот раз Ванька заранее немного высвободил плечо в жилете, чтобы тот не сковывал движения. Рука пошла легко, придавая легости правильную траекторию и делая бросок практически идеальным. Выброска пришла в движение, постепенно разматываясь вслед за уходящей в небо легостью.
Сколько летит баскетбольный мяч при шестиметровом броске? Даже по самой идеальной параболе – не дольше двух секунд. Этот полет выброски длился для Ваньки вечность.
Замах! До противоположного борта метров десять, максимум двенадцать. Длины линя в двадцать пять метров с лихвой должно хватить.
Пора. Рука пришла в движение. На тренировках сколько раз они отрабатывали эту процедуру! Пальцы интуитивно разжались, отправив груз в полет. Всё-таки надо было на долю секунды позже бросать: глаз заметил, что линь пошел чуть ниже идеальной траектории.
Три метра. Пока неплохо. Хорошо сложенные витки линя податливо разматывались вслед за улетающей легостью. Но чуть выше бы…
Пять метров. Груз будто стал снижаться под тяжестью разматывающегося линя. Но пока, по ощущениям, долетает.
Восемь метров. Теперь точно понятно, что до соседнего борта не больше десяти метров. Еще чуть-чуть, но груз точно падает. Черт побери, надо было раньше отпускать! Как же так?!
Десять метров. Легость, словно задевший сетку теннисный мяч, стукнулась о борт «Здоровцева», скользнула по краю и скатилась под ноги Илье. Тот, до последнего стоявший неподвижно, сорвался с места, подхватил мешочек и стал двумя руками вытягивать бросательный конец с «Шишкина».
Ванька, до конца броска не веривший в свою удачу, отчего наблюдавший всё это действие будто в оцепенении, пришел в себя. Видя, как быстро разматываются витки линя, он подхватил швартов, готовясь просунуть его в клюз. И вот тут он дал маху: обрадовавшись точному запуску выброски, увлекся и выпустил слишком большой конец швартовочного каната. Петля упала в воду, утягивая за собой метры швартова.
