Повесть
Больше всего в свои детские годы Кира любила рисовать. Мать её Марина Алексеевна говорила, что дочка язык карандаша и бумаги освоила раньше, чем язык слов. А к трём годам Кира уже научилась рисовать дома, прочерчивая прямые линии без помощи линейки. И если под рукой не было ватмана или альбома для рисования, то она могла рисовать и на обоях, за что её иногда и ругали. А что ей оставалось делать, как иначе высказать свои мысли, идеи, своё видение? А к десяти годам дома её были не просто рисунками, а настоящими эскизами, радуя и удивляя родителей. Особенно радовалась мать – учитель по черчению. Разумеется, гордился дочкой и отец, который восхищался способностями единственной дочери не меньше матери, хотя не терял надежды привить ей любовь к истории, к изучению которой и посвятил всю свою жизнь, передавая эту свою страсть и ученикам от поколения к поколению. В домашней библиотеке Карамзина Владимира Данииловича можно было найти любую книгу по истории Запада, России и Кавказа – да и не только. Владимир Даниилович не только преподавал историю, но и сам написал немало работ, большинство которых, к его огромному сожалению, так и не увидели света до сих пор. Мечтал, что дети пойдут по его стопам, но жизнь, увы, распорядилась по-своему. Кире было год с лишним, когда Марина забеременела снова, но мальчик родился мёртвым, а после детей у них так и не было. Видимо, такова судьба, что обожаемая им дочь с историческим именем Кира, которым он назвал её в честь великого полководца, не пошла по его стопам, отдав предпочтенье архитектуре. А может, так оно и лучше? Что зря голову ломать над загадками истории, которую люди так вывернули наизнанку, что лоб себе расшибёшь, пока докопаешься до истины… Да ещё надо и доказать, что это не очередная выдумка человеческого мышления и подтасовка фактов, а неопровержимость действительных событий. Зачем плыть в тумане прошлого и неизвестно куда, когда можно жить в настоящем, создавая свою, новую историю, воздвигая красивые и уютные дома. Разве не об этом мечтают все – жить свободно и хорошо? Нет, дочь гораздо умнее и не надо быть Дон Кихотом… И родители всецело посвятили себя дочери – её будущему. Потом были девяностые, когда под ногами многих пошатнулась земля. И те, у кого находились близкие родственники в необъятных просторах России (хотя в основном старались уехать в Москву или в Ленинград), в спешке продав за бесценок квартиры, дома и нажитое имущество, уезжали из Кавказа, проклиная время, правителей и людей. Но Владимиру Карамзину некуда было уезжать, да и не хотелось. Конечно, желающих завладеть частным имением в центре столицы было достаточно – двухэтажный дом в престижном районе города достался Владимиру ещё от своих родителей. Отец Владимира Даниил Романович работал в райкоме партии и был одним из уважаемых людей не только столицы Дагестана, но и всей республики. Карамзины никогда и ни от кого ещё не убегали, так что и Владимир Даниилович с семьёй никуда уезжать не собирался, хотя дальний родственник из Москвы Алексей Карамзин сказал, что примет их и временно поселит у себя. Каким бы мягким не было сердце в груди и, каким бы добрым ни был, он решил стоять на своём до конца, готовый защитить дом и родных, а если придётся, даже ценой жизни. Раз судьбой было предначертано им оказаться на земле страны гор, омываемой водами Каспия, то здесь им и жить, и трудиться. Угрозами пугать его было бесполезно. И он отстоял – и дом, и семью, за что Кира была отцу безмерно благодарна. Конечно же, они были не одни и горой за них стояли соседи и друзья, готовые придти им на помощь в любую минуту. Не так просто было их сломить. И Кира так же смело шла вперёд, уверенно и умело выстраивая своё будущее. Но, ни дома, ни их интерьер, инвентарь комнат она не копировала, а рисовала так, как сама всё это хотела бы видеть, обставляя комнаты на свой лад, умело переставляя вещи и выбрасывая из своих зарисовок всё лишнее.
Когда мать впервые серьёзно отнеслась к причудам дочери, она была крайне удивлена её рисунками.
– Доча… – слегка растерянно окликнула она дочь, взяв рисунок в руки и, долго, внимательно изучая его. – Это что – наш дом? наши комнаты?…
– Да, мама, – посмотрела она на мать, как ни в чём ни бывало, – это наш дом и наши комнаты. И я их нарисовала такими, какими они и должны быть. Дом наш, к сожалению, неправильно выстроен, также неправильно расположены и комнаты, как и всё то, что в них находится. Вот я и попробовала расставить всё по своим местам, как надо, на мой взгляд, пусть хоть на рисунке, – и улыбнулась. – Это меня радует.
– А меня… меня как радует!.. Ты гений, Кира… доченька моя!.. – воскликнула Марина Алексеевна, обнимая дочь. – А давай, расставим всё в зале по твоему рисунку?!
– А давай!.. – вздохнула Кира, после небольшой паузы.
А вечером, когда вернулся домой отец, то он слегка даже растерялся, будто не к себе зашёл.
– Марина… – замешкался он, с удивлением рассматривая залу, – да ты же волшебница!.. Как уютно стало… красиво!..
– Это не я, дорогой, это наша дочурка волшебница: у неё Божий дар! – и показала супругу все чертежи, рисунки и эскизы дочери.
