Двурогий молодой Месяц, чуть запыхался на своём участке небосвода, гоняясь за красивыми, им же околдованными и подкрашенными в серебряный цвет тучками, и… не поймав ни одну, печально ушёл в своё, приготовленное Богом Стойло. Месяцу обидно!
Ведь ещё немножечко дней и он превратится в круглую, пусть не глупую, Луну, такого же женского рода как и сами Тучки, и будет сложно, не нарушая извечный Божий уклад, решать гендерные вопросы.
Уходя, он бросил печальный взгляд на клочок Земли, освещаемый им в настоящее время. Там было всё в порядке. – То там, то сям стояли ульи, а в ульях пчёлы очень мирно набирались сил для завтрашних трудовых дел.
Стояли и строения подобные ульям, но гораздо крупнее в размерах. Их называли домами. В основном, они тоже не пустые.
Но, пчёлы – не дураки! … И они, не дожидаясь восхода Луны, еще при заходе Солнца закупорили лотки, чтоб не пробрался назойливый и опасный шершень, легли чуть подремать до четырёх часов утра, оставив на часах ленивых и прожорливых трутней. На трутней надежды мало, но хоть что-то в небрачный сезон должны же делать. – Не только мёд кушать!
В больших домах тоже встречались не дураки, и набирались сил до восхода Солнца, чтобы пахать свою ежедневную ниву на радость дальних и ближних… по духу и пониманию.
Костёр давно прогорел, оставив побелевшую золу. Только кое-где при дыхании ветра вспыхивали еле заметным пламенем ещё живые, не съевшие сами себя, огоньки.
Над костром, на треноге, висел увесистый чугунный, видавший виды, казанок с остатками смачного сваренного на сале кулеша. В сторонке на грубо сработанной деревянной лавке одна в одной стояли ещё немытые глиняные миски, и рядом, тоже немытые деревянные ложки.
Едоки кулеша – пасечники, за своими дедовскими байками, увлеклись темой и так, сидя опустив голову на колени, задремали. Как-то случилось, что задремали одновременно!
Кое-кто из дедов, поочерёдно, вроде и открывал глаза, и видел даже какое-то марево, но то марево было такое липкое, а веки такие тяжёлые, что тут же закрывались, погружаясь в глухую дрёму.
А над окружением пасеки, над роскошными полями, пшеницы и овса, да ароматами лета висели две тучи – одна чуть пониже, другая – чуть повыше.
На нижней тучке Ангелята и Дьяволята, по случаю своего несовершеннолетия, пока не очень разбирающиеся в идеологическом противоречии их духовных отцов, со счастливыми рожицами, хоть и отличающимися друг от друга, играли вместе в лапту. Пройдёт какое-то время и они нравственно подкованные, каждые в своём стиле, и сравнявшись внешне, спустятся со своих туч в Земной Мир.
Если бы был жив Максим Горький, то сказал бы – «Уйдут в Люди».
И там уже – «В Людях», возглавят группы пассионариев, чтобы формировать Добро и Зло, взаимно уничтожая друг друга, и втягивая в свои ряды – массы. Тоже для уничтожения друг друга! – Что делать?! – Пассивный ноль – самое стабильное состояние материи. – Кажущееся!!!
Повыше, на более устойчивой и поплотнее туче сидели старшие наставники и духовные отцы ангелят и дьяволят, и готовились вести то ли не предназначавшуюся к любым событиям беседу, то ли решали извечные мировые вопросы.
Вопросов было много, разноречий к каждому вопросу тоже много. Поэтому они пока сидели молча и прокручивали в сознании, каждый в своём духе, и в своём понимании, предполагаемые последствия действий, ими совершённых.
Для удобства, чтоб не спугнуть ситуацию, не станем выяснять кто они и будем называть их Первый и Второй.
Это был единственный случай, когда действия предпочтительней согласовывать, хотя каждый из них до сих пор только вставлял друг другу, как сказали бы на Земле, палки в колёса. Если один разводил огонь, то другой организовывал ливень, чтобы огонь погасить – и… наоборот.
