На Пендервиков надвигалась разлука. Недолгая, какие-то две недели, но всё же. Собственно, процесс уже начался: позавчера мистер Пендервик и его новая жена Ианта улетели в Англию, где их ждали несколько научных конференций и кусочек медового месяца. С ними полетел и Бен, сын Ианты, который, конечно, обошёлся бы без медового месяца, но без мамы ни за что не хотел обходиться, потому что он ещё маленький.
Это было два дня назад, а сегодня остальные Пендервики – сёстры Розалинда, Скай, Джейн и Бетти – готовились к новой разлуке. Завтра утром три из них, вместе с любимой тётей Клер, должны были отправиться в штат Мэн, а четвёртая, со своей лучшей подругой, – в Нью-Джерси. Никогда ещё девочки не расставались так надолго. Тревожились все, но больше всех та, которой предстояло ехать одной: самая старшая, тринадцатилетняя Розалинда. Она совершенно, решительно не понимала, как это её сёстры будут существовать где-то там – без неё.
Конкретно сейчас Розалинда сидела у себя в комнате и ждала остальных. Будь её воля, она бы не сидела и никого не ждала, а преспокойно купала бы младшую сестру, пятилетнюю Бетти, как всегда в этот час. Но сегодня купать Бетти перед сном вызвались две средние сестры, Скай и Джейн. «Тренировочный заплывчик», как выразилась тётя Клер. Когда Розалинда убедится, что сёстры вполне способны справиться с вечерними заботами самостоятельно, у неё тут же гора свалится с плеч, считала тётя Клер. И она, то есть гора, уже бы свалилась, вот только сёстры обещали сразу же после купания собраться у Розалинды в комнате, и это должно было произойти самое позднее десять минут назад. Ну почему так долго, они там ребёнка купают или слона? А ведь до того как Бетти ляжет спать, нужно ещё провести совсеспен – то есть совещание сестёр Пендервик. Последний совсеспен перед тем, как они расстанутся на целых две недели!
– Две недели, – простонала Розалинда. Подняв голову, она прислушалась: ну наконец-то!
Но вошла только одна из сестёр – двенадцатилетняя Скай, вторая по старшинству после Розалинды, – и по её виду никак нельзя было сказать, что купание ребёнка прошло успешно. Светлые волосы Скай висели сосульками, футболку хоть выжимай.
– Всё хорошо, – сообщила она с порога. – Бетти жива-здорова, не утонула.
– Тогда в чём дело?
– Пёс в ванну сиганул.
Ага, вот почему Скай вся мокрая. Если уж Пёс – так зовут большого чёрного пса Пендервиков – запрыгнул к Бетти в ванну, то пока его оттуда выволокут, ничего сухого кругом не останется. Непонятно только, что он делал в ванной комнате.
– А кто его пустил в ванную? – спросила Розалинда. – Ты же знаешь: когда Бетти купается, ему туда нельзя… или не знаешь?
– Теперь знаю. И Джейн тоже теперь знает. А в ванной мы потом всё уберём, честное слово.
Да, весёленький получился тренировочный заплывчик. Но Розалинда всё же взяла себя в руки и решила сегодня не ругаться.
– А где остальные?
– Сейчас придут. Джейн только оденет Бетти в пижамку. – Скай яростно помотала головой, отчего брызги с её волос разлетелись во все стороны. – Где у тебя латинский словарь? Хочу посмотреть, как будет на латыни «мстить».
– На полке. Слушай, посмотри лучше что-нибудь другое, а?
Но Розалинда понимала, конечно, что ничего другого Скай сейчас смотреть не будет. Потому что последние двадцать четыре часа она вообще ни о чём, кроме мести, не могла думать. И это было совсем некстати – учитывая, что следующие две недели, пока Розалинда будет в Нью-Джерси, Скай в штате Мэн предстояло выполнять обязанности застаршей сестры. И сейчас ей бы следовало думать не о мести, а о том, как она собирается заботиться о младших. «Застаршей» в доме Пендервиков называлась та из сестёр, которая в отсутствие Розалинды остаётся за старшую, то есть берёт на себя ответственность за остальных.
– Папа говорит, что лучшая месть – быть лучше своего врага, – напомнила Розалинда.
– Да легко. Я и так в сто раз лучше. – Скай сосредоточенно рылась в словаре. – О, нашла! «Месть, мщение» – ultio. Или vindicta. Ага, а вот как раз «отомстить»: se vindicare in. Значит, я ей должна se vindicare in – потому что она жуткая, жуткая! Как будет «жуткая» на латыни?
Розалинда догадывалась, откуда у сестры такая жажда мщения. «Она» – это мама Джеффри Тифтона, мальчика, с которым Пендервики познакомились год назад, когда снимали летний домик в поместье под названием Арундел. И это поместье, вместе с домиком, принадлежало миссис Тифтон. К концу каникул Джеффри стал их лучшим другом и даже «почётным братом», и с тех пор сёстры старались видеться с ним как можно чаще, при любой возможности. Вот только возможностей было всего ничего. Пендервики живут в Камероне, штат Массачусетс, а Джеффри – то в Арунделе, до которого надо ехать часа два-три на запад, то в Бостоне, в школе-интернате, – часа два-три на восток. Естественно, младшие сёстры мечтали хотя бы эти две недели в штате Мэн провести вместе с Джеффри – и, естественно, они его пригласили.
