Помню, как однажды, возвращаясь с рынка, увидел молодую девушку, выходящую из машины. Глядя на неё и видя её состояние счастья и удовлетворения, меня охватило такое сильное чувство отвращения, что я ещё долго размышлял об увиденном.
Сперва я подумал, что это зависть, осуждение, или что-то ещё в этом роде, но нет, я не хотел бы иметь такую машину, или уподобиться её состоянию, потому что всё это вызывало во мне отвращение.
Всё же, ни машина не была роскошной, чтобы ни сказать, что мне отвратительна роскошь, ни девушка не была вульгарна, напротив, она была одета весьма прилично, без украшений и маникюра. Она казалась молодой выпускницей, ребёнком, каким гордились бы многие родители.
И тогда я понял, что меня коробило её восхищение материальными вещами, тем, что она была сыта, самодовольна и казалось, что говорит, как и богач из Евангелия: «И скажу душе моей: душа! Много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись» (Лука 12, 19).
Всё же она не казалось богатой, но казалось очень довольной вещами, которые имела и тем что она из себя представляла.
Я был удивлён тем, что не восхищаюсь подобными людьми, и ещё долго думал об этом случае. Через какое-то время я оказался у человека на смертном одре, и осознал, что я радуюсь тому, что он не радуется ничему земному, когда казалось, что душа его отвергает эту суету и ищет чего-то другого.
Мне показались неестественными эти два моих состояния, и я начал искать ответы. Я был готов признать ошибку, но сперва я должен был понять где я ошибся. Должен ли я был поздравить девушку за то, что ей казалось она ведёт счастливую и «успешную» жизнь и должен ли я был грустить из-за того, что умирающий человек не сможет больше наслаждаться едой, поехать в отпуск, смотреть по телевизору футбол?
И я всё изучил с особой тщательностью.
Я начал писать вследствие такого рода внутренних смятений. Спустя некоторое время я заметил, что приподнятое настроение, в котором я находился в церкви, после воскресной службы пропадало в течении нескольких часов. И если я выходил из церкви, то это чувство пропадало и через десять, пять минут или даже мгновенно. Вся сила, которая казалось наполняла моё сердце в церкви или после прочтения дома акафиста исчезала. Меня вновь притягивал мир, и казалось, что воля моя становится слабее, неспособной противостоять мирскому потоку, затягивающего меня в свою пучину. Было достаточно всего лишь включить телевизор, чтобы состояние духовного спокойствия растворилось. Или встретиться со знакомым и побеседовать с ним, либо пройти мимо какого-то места откуда доносится легкая музыка, либо услышать какую-то шутку или что-то другое в этом же роде. Достаточно было просто пойти на работу и пообщаться с коллегами или родственниками, и я вновь наполнялся чем-то отличным от того, что наполняло мою душу во время молитвы или в церкви.
