Часы на восточной стене задавали ритм, но сосновые поленья потрескивали какую-то свою мелодию, отдаваясь пламени. Его отблески затейливо отплясывали на шторах. За окном мартовский вечер никак не мог определиться, укрыть ли снова двор снегом или омыть дождем. Мокрый снег, возможно последний в этом сезоне, уже не кружился, а лениво валил с неба подобно каплям. Пожалуй, завтра к ланчу от него не останется и следа.
Трентон привычно полулежал в кресле у камина, накинув плед на колени. Тут же покоился небольшой томик в потрепанном переплете. Вот уже полгода мужчина не находил повода проводить субботние вечера как-то иначе. Да и прочие вечера…
Бэтти больше нет.
Она больше не вытаскивает его на вечерние прогулки к реке, не созывает соседей на игру в лото, не просит его прочесть Шекспира, “как умеет только он”.
Трентон все же продолжал читать. Каждый вечер. Вслух.
Он читал и вспоминал свою жизнь с момента встречи с Бэтти и до ее ухода.
Он вспоминал их первую встречу на аттракционе в Глазго. Трентон, приехавший на побывку к родителям, отрабатывал армейские навыки – выбивал в тире мишени одну за другой и был близок к тому, чтобы выиграть для своей племянницы большого плюшевого слона. Оставалось всего три выстрела, когда он, обернувшись на всплеск громкого смеха, заметил ее. Каштановые волосы были уложены точь-в-точь, как у Одри Хёпберн с фото в его казарме. Он вернулся к винтовке и сделал три удачных… промаха. Племяннице достался слон поменьше.
