Хочу посвятить эту книгу своему брату, чтобы он знал, что другие люди и их действия не так важны, и то, каким он стал Сам и чего добился, гораздо важнее всех слов и действий, которые ему так и не довелось получить от близких по крови. Ты лучше нас всех, за это я и люблю тебя, хотя ни разу не встречала.
Отдельное спасибо Надежде Степановне и Татьяне Львовне за то, что литература стала моим убежищем и помощником в жизни, это только их заслуга, и простите, мои родные, за ошибки в тексте).
Из года в год, от понедельника к понедельнику
Не менялось лишь одно – власть твоего взгляда над моей душой.
к А.
Всегда кажется, что там, где нас нет, обязательно лучше… Онри родился там, где впоследствии никогда не был. Ему часто снился день его рождения. Впрочем, ему стали сниться многие места и события, о которых он не то чтобы не думал, но и не видел вовсе. Любил быть один, любил бродить по городу. Женщины? Онри не мог без них, но не видел их и целью своей жизни. В нем с детства было ощущение, что он уже живет за двоих, за себя и свою сестру, погибшую при родах за год до его рождения. Именно это заставляло его умещать в себе сильный волевой характер, безразличие, самовлюбленность и тонкую лирическую натуру, добрую нежную душу, которую видели те самые женщины, которая так легко завоевывала их, а затем эта душа интуитивно пряталась за безразличием. Недоверие заставляло Онри уходить по-английски. Его не понимали, ради него готовы были на смерть или вечную жизнь, на безумства, на самопожертвование, его любили горячо и адски ревниво, но он не верил никому, не мог позволить себя ранить.
Свое предназначение Онри не искал, он точно убедился, что в нужное время ему будет знак свыше или, говоря по-бытовому, удачно сложатся обстоятельства. Обстоятельства… они всегда готовы красиво прикрыть любую причину. Он это знал и охотно этим пользовался, ему даже везло на подходящие обстоятельства, что не могло не удивлять и не вызывать зависть окружающих. «Безродный, выскочка, да откуда ты вообще такой взялся?» Не в своем времени и не в своем месте, но он ждал… Ждал пока эти обстоятельства приведут его туда, где он будет действительно нужен, стараясь не идти против судьбы, но и не будучи фаталистом. Мечтал быть в нескольких местах одновременно, но отдавал себе отчет в том, что постоянных разъездов не вынесет, будучи недостаточно крепким и выносливым от рождения.
Онри берёг силы, их было мало, но они были для кого-то предназначены. Это опять же лишь ощущения. Ощущения – его жизнь, именно они давали ему ответы на вопросы, как google, и именно они давали ему необходимые, как наркотик, эмоции. На жизненные события он реагировал сухо, реалистично, не подавая вида, но луч солнца, разбудивший рано утром, вызывал в нем восторг. Красота женщины, ее глаза могли вызывать восторг, он погружался в них полностью, но дойдя до дна и почувствовав упор, тут же покидал объект вдохновения. Инфантильно и потребительски? Возможно, но другого ему и не надо. Сегодня ему нужна была муза, но не жена, хотя он никогда не отрицал возможности семейной жизни. Во время просмотра «Последней любви на земле» он открыл справочник в телефоне и стал искать номер своей музы, но понял, что сейчас ни одна из этого разнообразия его вдохновить не может. Вот и новая цель появилась сама собой, нужен новый наркотик, новая красотка со смысловым содержанием. Искать ее среди пациенток не имело смысла. Любая пациентка изначально зависима от него, от его тактики лечения, да и образ белого халата одних вводил в ужас, а других в экстаз. Онри не любил простых путей в поиске вдохновения.
День был достаточно насыщен, и появление новой цели немного утомило. Ванна, виски и мягкий диван должны вернуть в ресурс к завтрашнему дню. Ночь окутывала его комнату на мансарде полностью, благодаря окнам в пол с трех сторон. Широкое сообщение с окружающим городом, высота и изоляция этажа стали ведущими факторами в выборе квартиры. Подсказали все те же ощущения.
Утро, кофе, газета… новости Онри предпочитал по старинке узнавать из газет, а книги читать в переплетах, а не на планшетах, гаджетов итак слишком много для уставших глаз и рук врача, да и в этом была какая-то романтика. Собираясь на работу, мысленно он всё ещё был в сегодняшнем сне: «Из странной неопределенности его выбросило будто в эпицентр взрыва, но потом вновь в подвешенное состояние, и после он увидел перед собой частицу размером с молекулу. Частица была отчетливой, как под микроскопом, рядом с ней появилась другая, они стали притягиваться, взвиваться по спирали и опускаться в свободном падении, и вдруг, соединились. Около них стали появляться всё новые и новые частицы. Онри уже видел и понимал, что перед ним клетка, а в эту клетку настойчиво пытается пробиться черная точка. Впрочем, ей это удалось, и она укрепилась прямо в центре клетки, ядро готово. Онри подумал, что это похоже на то, как мысль о ком-то или о чем-то укрепляется в голове и диктует дальше правила поведения. Справа и слева клетки стали собираться в группки, напоминая по очертаниям птиц, насекомых, зверей, рыб… А прямо напротив эмбрион, проходящий все стадии развития. В каждый момент схожести какого-то животного с эмбрионом, это животное приближалось к нему, рассматривало его как в зеркале, и, будто чего-то испугавшись, резко удалялось. Эмбрион превратился в новорожденного, широко раскрыл ноги и руки, открыл синие глаза и стал всматриваться в черную даль, сквозь Онри. А потом его глаза стали медовыми, и он потянул к Онри свою маленькую мраморно белую руку.» Холод прикосновения заставил проснуться. «Вот и венец природы… внутри кажется теплым и единым со всеми, а касание его неприятно…»
