Девушка пошарила рукой в кармашке куртки. Наждачной бумагой прошёлся по замёрзшим пальцам затвердевший хлопок, и не сразу удалось достать на свет продолговатый пузырёк в пластиковом кожухе. Завывающая метель не отставала, даже в тесном переулке находила свою жертву, хлестала снегом по лицу и выдавливала из глаз слёзы. Девушка мотнула головой, откинув волосы с шеи, приложила инъектор к коже, потерявшей от мороза чувствительность, и, выронив уже пустую ампулу, упёрлась рукой в стену. Лекарство всосалось в кровь, и менее чем через пару минут по мышцам прошла тёплая волна, прогнавшая иглы стужи и расслабившая тело. Переулок посветлел, граффити на стенах обрели больший объём и глубину цвета, сеющий с неба снег перестал раздражать своей назойливостью.
Она моргнула и насладилась тем, как ресницы слиплись на морозе, расчертив окружающий мир причудливой сеткой. Да… эти таблетки куда вкусней на свободе – спасибо докторам за освобождение и за открытие этого чудного мира психотропных препаратов, благо найти их в большом городе – не ахти какая проблема. Подумать только! Грамм прессованного порошка решает столько проблем…
Мимо проехало такси. Девушка с интересом смотрела на свою раздвоенную тень – от фар автомобиля и от тусклого фонаря на той стороне дороги. Однако, когда автомобиль удалился, вторая тень не исчезла. Она отклеилась от стены, стала объёмной, на миг утратила форму и снова обрела – но была уже чужой.
– Опять ты…
Девушка понурила голову, из груди её вырвался негромкий смех. Взъерошив волосы, вновь посмотрела перед собой – тень никуда не исчезла и ничего не ответила.
– Думаешь, не стоит мне тут сидеть? Ладно, зануда, веди.
И, не дожидаясь, двинулась с места. Шла наугад, не обращая внимания на бьющий по лицу снег. Ветер трепал расстёгнутую джинсовую куртку и чёрным флагом развевал длинный вязаный шарф. В груди медленно распалялся жаркий удушающий очаг, резко контрастируя с леденеющим телом. Изредка оглядывалась на своего спутника. Насколько позволял замёрший рот, высовывала язык, а вот гримасу скорчить уже не удавалось.
– И куда я иду, зачем? Мне и там хорошо было… – клонящаяся к земле голова стукнулась о стекло витрины.
Спутник исчез в ярком свете зелёной вывески над входом в торговый павильон.
***
– Вадик, Вадик, что же ты…
Но Вадик не отвечал, и это удручало больше всего. Мак огляделся. Упирающиеся в небо многолетние деревья, голые кусты, припорошенные снегом новые могилы и заросшие бурьяном – старые. Теснятся, прижимаются друг к дружке разномастные оградки, рисуя из тропинок целый лабиринт. И везде – глаза-глаза-глаза. А вот могила друга детства молчит. И точно уже не откликнется. А ведь был у него всегда запасной план, но, видимо, натолкнулся на игрока похитрей.
Желание найти того, по чьей вине это место на кладбище обрело постоянного жильца раньше времени, толкнуло на поиски. Не может ТАКАЯ сила просто прятаться, не оставляя никаких следов. Даже в большом городе любое движение можно при желании выявить, распознать. И пусть виновника торжества уже нет поблизости, это не повод расслабляться. Хотя бы для того, чтобы подобного не повторилось.
Мак опустил веки и вдохнул тягучий морозный воздух. Солнце, всё ускоряясь, раз за разом начало восходить на западе и мчаться к востоку. Снег летел в небо, листья плавно поднимались к ветвям, зеленели, ужимались, превращаясь в завязи почек, трава врастала обратно в землю. Лужи рассасывались и превращались в слежавшийся снег. Постоянно бегали люди, смешно так – задом наперёд. Стоп! Мак обошёл несколько раз вокруг пустой пока ещё ямы. Три работника в стандартных комбинезонах подготавливали широкие ремни. Четвёртый приколачивал крышку, облизывая предварительно гвоздь, и двумя уверенными ударами загоняя его по самую шляпку.
Под гроб продели ремни и не очень бережно опустили. Жена подошла, бросила горсть земли, после чего работники заработали лопатами. Комки смёрзшейся глины выбивали гулкую дробь из крышки недорогого ящика, а молодая вдова молча стояла в сторонке, вытирая ладошку о новое платье. Растеряно посмотрела по сторонам, будто только сейчас заметив, что кроме неё никто на церемонию не пришёл. От работников погоста сочувствия женщина так же не дождалась. Сунула одному из них помятую купюру и засеменила к выходу с кладбища, часто спотыкаясь.
Нет, и здесь его не было, нечего было грешить на давность срока. Тело стало пустой оболочкой. Не якорем, не тюрьмой, не мостом. Не мог друг просто так кануть. Не мог.
Мак ухватился за ниточку, едва уловимой струной убегающей куда-то влево. Влево… не сквозь планы и потоки. Пройдя какую-то сотню метров, Мак остановился перед другой могилой. К ней со всех сторон стягивались такие же струны. Две, четыре… шестнадцать штук. И ещё один жгут, потолще, пронзал пространство и терялся в завихрениях энергии. Сконцентрировавшись, Мак смог разглядеть узел на том конце. В тумане вспыхивали фосфорическим огнём этажи старого дома с жёлтым кирпичным фасадом, но образа точней было не выцепить.
Задумчиво посмотрел на простенький деревянный крест с жестяной табличкой. Надпись на ней гласила: «Олег Касидис, 2026 – 2049».
