Закончилась зима. А вместе с ней и война.
Первая послевоенная весна хмельным угаром расплескалась по ещё ярко-зеленым полям и виноградникам.
Лавина американского джаза и гнусавой английской речи обрушилась на города, городки и просто привокзальные площади, где ошалелые от победы союзники танцевали со ставшими поголовно очаровательными француженками.
А над всей англоязычной какофонией несся сильный и упругий, как наполненный ветром парус, хрипловато-завораживающий голос Эдит Пиаф.
Вокзалы были переполнены. Сорванные войной с родных мест люди, как перелетные птицы, устремились домой. Ехали на всем, что могло хоть как-то везти.
Места в вагоне пронумеровывались чисто условно, потому что люди сидели плечом к плечу, тесно заполняя всё пространство от подножки до подножки.
Жана притиснули к самому окну.
«Жерве… – мимо проскочил мост, – …Жер-ве, Жер-ве, Жер-ве…» – выстукивали колеса.
В вагоне становилось душновато.
Доре распахнул куртку, расстегнул ворот рубашки.
– Разрешите.
Он передвинул в сторону чью-то дорожную сумку, открыл окно и высунулся наружу. Пахнущий паровозным дымом ветер растрепал его волосы, дохнул в лицо ещё почти неощутимым запахом моря.
Под курткой четко обрисовался пистолет.
– Вы воевали? – увидев оружие, спросила сидящая напротив пожилая женщина.
– Да, – одернув куртку, сел на место Доре.
– Мой муж тоже… он ушел к макам год назад… – начала и тоскливо замолчала она.
– Он вернется, – уверенно успокоил её Доре, – обязательно. Сейчас все возвращаются.
– Да! – согласно закивала она, – обязательно вернется! Вот я и тороплюсь приехать домой раньше него…
Ещё достаточно молодая, но рано поблекшая, она продолжала что-то рассказывать, совала ему в руки крохотную фотографию темноволосого мужчины…
Кажется, он даже взял фотографию в руки, возможно, что-то ответил. Даже наверняка, ответил, потому что она благодарно улыбнулась и нежно погладила фотографию пальцами.
«А ты?.. Ждешь ли?.. Вдруг умчалась куда-то?… Полтора года… Дождись меня, пожалуйста», – словно наяву увидев колдовские голубые глаза, мысленно взмолился Доре.
Почти издыхая от непомерного напряжения, поезд всё-таки дотащил себя до разбитого, невероятно грязного вокзала, где и выплеснул на перрон невообразимую мешанину людей, мешков, сумок и чемоданов.
Потом он долго трясся на телеге, доверху загруженной пустыми боченками.
– Здесь у нас спокойно, – для порядка пошевеливая вожжами, громко разглогольствовал везущий его старик, – что при немцах, что сейчас. Только обезлюдело всё… В Жерве-то и вовсе одни Матюрины остались… Ну, ничего, теперь люди вернутся, опять в море выходить будут… – возница указал кнутом в сторону моря, – вон там их хозяйство, прямо через виноградник.
– Спасибо, – Жан соскочил с телеги, забрал мешок, крепко пожал старику руку, – спасибо, отец, дальше я сам.
– Счастливо, сынок… ты к знакомым или как?…
– К невесте, отец, к невесте!
– Ну, удачи, сынок!
Жан вскинул на плечо сумку и быстрым скользящим шагом нырнул в виноградник.
«Значит, одна дождалась-таки, – старик поудобнее перехватил вожжи, – дай бог, и моя внучка дождется.»
– Но, пошла, родимая!
Виноградник закончился крутым обрывом.
А там, на белесом валуне, спокойно сложив на коленях руки, сидела и смотрела в море Этьена.
Жан задохнулся и замер.
Вечернее солнце било в спину, высекая из её отросших каштановых волос ярко-рыжие искры.
– Этьена, – ещё не веря себе, шепотом позвал Жан. Девушка чуть качнулась и опять замерла, – Этьена!
Девушка повернула к нему голову, спокойно и доброжелательно улыбнулась.
– Салют, как дела? – равнодушные глаза скользнули по его лицу, – ты кого-то ищешь?
Спросив, она спокойно ждала ответа.
Доре судорожно сглотнул.
– Этьена…
– Меня зовут Антуанетта, – спокойно поправила она, – ты пришел к Николя?
– Что? – растерялся Доре, – какой Николя?! Ты разве не узнаешь меня?…
– Нет, – все также равнодушно произнесла Этьена, – мы знакомы?
– Да! – изумленно подтвержил Доре, – ты разве не помнишь?!Но ты не можешь не помнить! Ты же Этьена?! – не зная, что сказать, шагнул к ней мужчина, – ты жила в Париже…
– Я – Антуанетта, – откачнулась от него Этьена, – и если ты пришел к Николя?..
– Я пришел к тебе!..
– Нет, – соскочив с камня, скользнула на тропу Этьена.
– Подожди! – в полной растерянности рванулся за ней Доре, – почему ты убегаешь?!
– Николя не разрешает мне ни с кем разговаривать, – поворачиваясь к нему спиной, объяснила она.
– Но, я… Да! – видя, что она уходит, закричал Доре, – я пришел к Николя!
– Да? – обернулась к нему Этьена, – тогда пойдем. Сегодня красивый закат, правда?
– Да-а…
«Но ведь это же она! Она!! – не понимая, отказываясь что-либо понимать, он только смотрел, выискивал в лице этой незнакомки хоть что-то, что отличало бы её от… – она»!! – узнавая каждую черточку её лица, чуть не закричал Доре.
