Когда я улыбаюсь, дети, находящиеся рядом, начинают плакать. Хотя я от природы человек не злой, а некоторые, исключительно по наивности, называют меня даже добрым. При этом прекрасно понимаю, что есть в природе дети, при появлении которых на близлежащем горизонте взрослые начинают истово креститься. Так вот, при моем появлении и сопутствующей улыбке даже эти дети плачут. Но что поделать, если таким меня создал Господь. Он ничего случайно не делает, во всем присутствует целесообразность. Правда, я не всегда правильно оцениваю целесообразность собственного появления на свет, но это, видимо, из-за отсутствия смирения в душе…
Что удивительно, если не улыбаюсь, то никто не обращает внимания на мое лицо. Красавцем не считают, но и не пугаются. Но беда в том, что я человек от природы веселый, люблю шутить и улыбаться. Последнее иногда чревато последствиями. Инфарктов не зафиксировано, но слезы, особенно детские, видеть приходилось.
– Кот, а почему ты пиво не пьешь?
Лейтенант Сколотов в нашей роте единственный офицер, который любит пиво больше любых других напитков.
– Потому что вреднее пива только колбаса…
– Какая колбаса? Ты о чем? Я – о пиве…
– Да любая колбаса, кроме домашней. Если ее люди для себя делают, тогда есть можно. Хотя это тоже зависит от того, кто делает и как. А если на продажу, тогда тоже нельзя. Все, что душе угодно, в такой колбасе найти можно.
– Даже танк…
– Да бога ради. Только в разобранном виде. А любая магазинная, что с мясокомбинатов, – это вообще отрава. Особенно та, которую рекламируют. Как и пиво.
Сколотов огорчился, осознав, что ему меня не уговорить «на пивко». Все же сделал еще попытку:
– Была бы у тебя теща, ты бы не только пиво пил… Слышал такой анекдот? «Пап, пап, смотри, бабушка по скверику зигзагами бежит!» – «Кому бабушка, а кому теща. Давай, сынок, еще два патрона!» Это как раз про мою…
Но у меня зазвонила трубка, я вытащил ее почти с удовольствием, посмотрел на определитель, узнал номер комбата и сказал демонстративно бодро и громко:
– Слушаю вас, товарищ подполковник.
– Старший лейтенант Котовский?
– Да, товарищ подполковник. Это я. Слушаю вас.
– По голосу не узнал…
– Долго жить буду.
– Очень тебя попрошу, Платон, постарайся. Ты где сейчас?
– Домой отправился. Уже подходим со Сколотовым к городку.
– Возвращайся. Я жду тебя в штабе. Дело есть срочное.
– Понял, товарищ подполковник. Возвращаюсь…
Еще не убрав от уха трубку, выполнил строевую команду «кругом» и жестом попрощался с лейтенантом. Пусть один свое пиво пьет, пусть хоть за шиворот себе льет, меня это не волнует. Я все равно на уговоры не поддался бы. Первые три шага выполнил строевым, но строевая походка на шоссе, и пусть дорога преимущественно военного пользования, выглядела весьма странной. Потому перешел на обычный быстрый шаг. До расположения бригады этим шагом можно добраться за восемь минут. Комбат у нас строгий и ждать не любит…
* * *
Дежурный по штабу сразу направил меня в кабинет начальника штаба майора Золотухина.
– Комбат там. Тебя ждут. Чего натворил? Сознавайся!
Я вообще-то секреты за пазухой не всегда прячу. Особенно от своих.
– Отказался пиво со Сколотовым пить. Больше ничего. Да… Еще, кажется, колбасу магазинную раскритиковал. Может, кто подслушал… Может, из-за этого… А больше ничего. Точно.
– Верю, – сурово сказал дежурный капитан, почесал линейкой спину и кивнул в сторону лестницы.
– Сереня, я на базаре видел такую деревянную штуку… в виде человеческой руки. Специально, чтобы спину чесать. Намного удобнее линейки. Под воротник засунешь, до штанов достанет. Точно тебе говорю.
– Я, понимаешь, по базарам никогда не хожу. Некогда. Если увидишь, купи при случае. Деньги честно отдам.
– На день рождения подарю, – пообещал я с долей торжественности в голосе.
Кажется, он поверил и кивнул в сторону лестницы повторно. И даже еще энергичнее.
Может быть, благодаря этому кивку, может быть, благодаря своей природной скорости перемещения в обозначенном пространстве, я преодолел два пролета лестницы быстро, шагая через три ступени, в том же темпе пересек наискосок широкий коридор и постучал в дверь кабинета майора Золотухина.
– Да-да… – раздался хриплый голос начальника штаба.
Я вошел. Майор сидел за своим рабочим столом, подполковник Солоухин болтал ногами, сидя на широком подоконнике у майора за спиной.
– Товарищ подполковник, старший лейтенант Котовский по вашему приказанию…
Комбат отмахнулся от доклада.
– Хорошо, Платон, что поторопился. Пойдем, комбриг вызывает. Тебя персонально. Ждет. Я уже сообщил, что ты возвращаешься. Готов?
– Тридцать три раза готов, товарищ подполковник. А по какому поводу «на ковер»?
– Я думал у тебя спросить.
– Виноват, товарищ подполковник. Не в курсе.
– Я – тем более. Погнали…
Пройти до штаба бригады двести метров – не марш-бросок на полсотни верст совершить. То есть это не есть сугубо важный с психологической точки зрения подвиг молодого солдата, когда он сам себя впервые в жизни перебарывает настолько, что перестает осознавать собственные ощущения. Мы перехода от штаба до штаба не слишком страшились и потому быстро с дистанцией справились. Дежурный по штабу громко, как натуральный рыжий кот, зевнул и показал на лестницу не кивком головы, а пальцем. Видимо, совершать направляющие движения кивком – это абсолютная привилегия дежурных по штабу нашего батальона. Когда дежурю, тоже обычно обозначаю направление движения кивками.
