{Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет,
Рок-н-ролл мёртв, а я...
Те, что нас любят, смотрят нам вслед,
Рок-н-ролл мёртв, а я... ещё нет.}
[Борис Гребенщиков]
ПРОЛОГ
Городские крыши и ночь. Тёмно-синий пейзаж в желтоватом свете луны, остроконечное море крыш, тишина и звездопад. Город таинственен и глубок при взгляде с высоты. Кошачье время. Две лёгких тени скачут по карнизам. Их мяуканье почти не нарушает городского безмолвия.
- Сестрица, сестрица! - голосок, как перезвон китайских колокольчиков. - Не торопись так! Я уже совсем запыхалась, а мне это не идёт...
- Мы даже не на всех площадях побывали, а луна уже у горизонта! Это у тебя только город, младшенькая, а у меня ещё лес! - этот голос чуть более низок. Если бы он принадлежал женщине, то мужчины назвали бы его "волнующим". Но он принадлежит кошке. Лесной Кошке. Ночью все кошки серы, однако на самом деле Лесная Кошка черна, как смоль, как непроглядная осенняя тьма, только глаза светятся зелёными огнями, да редкий отблеск лунного света играет на гладкой шерсти. Её меньшая сестра не чёрная, но рыжая, пушистенькая и изящная, глаза - два ярко-синих фонарика.
С крыши на крышу, с карниза на карниз, ещё площадь, ещё переулок, забор, решётка старого водостока...
- Фу! - колокольчиковый голос. - Какой мерзкий, мокрый запах! Крысы! Сестра, внизу крысы! Опять вылезли из подземелий!
- Вот видишь, не зря вышли! - ворчит Лесная Кошка. - Вперёд, сестра, вперёд! Дело есть дело!
Стремительный полёт прямым вихрем вниз, когти, зубы, ловкость, удар за ударом, уворот и снова удар, укус, прыжок! Одна огромная остромордая тварь бьётся на мостовой в агонии, захлёбываясь кровью из разодранного горла, остальные с отвратительным писком разбегаются по щелям... Вернее будет сказать, по дырам в локоть шириной. Крысы Города крупны и опасны. Даже одна может представлять угрозу, а ведь иногда они сбиваются в стаи.
В Городе много страхов. Крысы, наверно, наименее жуткий из них. По крайней мере, это существа из плоти и крови. Смелый горожанин вполне может отбиться от них. Иные страхи безымянны и неосязаемы. Бестелесные силуэты блуждают по узким переулкам, и свет редких фонарей мутнеет и гаснет. Невидимые копыта цокают по ночным улицам. Чёрные экипажи с наглухо занавешенными окнами останавливаются у домов и исчезают, растворяясь в ночной мгле... Жители Города навыкли жить среди пугающих диковин. Кроме того, они знают, что Владычица острова Авалон заботится о них, и послала своих Кошек охранять покой горожан по ночам.
Лес, окружающий Город почти со всех сторон, тоже бывает опасен после заката. Да и днём людям там делать нечего. Лес густ и мрачен, огромные тёмные ели вздымают свои вершины выше городских башен, а под ними меньшие деревья вечно теснят и душат друг друга в дикой борьбе за свет и жизнь. Горожане не ходят в Лес. По узким, то и дело зарастающим тропкам в Город изредка пробираются торговые караваны с многочисленной хорошо вооружённой охраной, привозят товары из далёких земель. Караванщики нелюдимы и неразговорчивы, да они и не понимают языка, на котором говорят в Городе.
Лесная Кошка, впрочем, не боится древесной нечисти. За хвостатыми ночными стражами стоит непреложная воля Владычицы Авалона, и косматые чудища опрометью кидаются с дорожек в лесную густель, едва завидев вдалеке яркий блеск кошачьих глаз.
Старшая сестра торопливо зализывает лёгонькую ранку на плече - оцарапалась о крысиный коготь.
- Не обязательно было меня закрывать так, - хмурится младшая. - Я не маленькая уже! И такая же ловкая, как и ты!
Старшая, однако, не удостаивает сестру ответом, одним прыжком взлетает на острый гребень крыши и тихо шипит оттуда:
- Всё! Чао, бамбино! Мне пора в Лес! Ещё две площади на тебе!
И ускакивает в звёздную темень.
Младшая, всё ещё ворча на сестру себе под нос, вскарабкивается на забор, прыгает на длинный балкон здания городских торговых рядов и кошачьей припрыжкой несётся по нему к площади Северных Ворот. Тут всё тихо. Едва светится тусклый фонарик над полосатой дощатой караулкой, в которой дремлет стражник.
Городская Кошка сворачивает в тесный проулок, петляющий между высоких безоконных стен. Кратким путём проулок выводит её к северной оконечности приречной набережной. Здесь набережная расширяется у городской стены, заканчиваясь огромным полуразрушенным причалом, который никогда не использовался по назначению. Это крайняя точка её еженощного патрулирования. Здесь тоже спокойно. Едва колышется зеленоватый туман над смертельной неподвижной водой. Луна зашла за лесные вершины, но над осыпающейся кладкой причала горит фонарь, и влажные от речных испарений кирпичи словно сочатся неприятного цвета сукровицей. Это, впрочем, Городской Кошке не в диковинку. Иное привлекает её внимание. У стены дома напротив причала лежит молодой мужчина, и свет фонаря отражается и поблёскивает на металлических застёжках его очень странной одежды.
Городская Кошка спрыгивает на уступчик и внимательно рассматривает лежащего.
- Это кто? - неслышно шепчет она. - Это человек, конечно, но это не наш... Дышит... Живой. Ранен или пьян?
Жители Города одеваются не слишком вычурно, и обычно носят рабочую или деловую одежду. Кто - широкие штаны, прочные блузы и кепи, кто - сюртуки, скромные шляпы или строгие цилиндры. Пышные платья и вышитые галунами яркие кафтаны - удел Авалонской знати. Парень у стены одет в довольно узкие брюки из тёмно-серой грубой ткани прошивкой наружу и какую-то кособокую чёрную кожаную куртку со множеством блестящих заклёпок и нашивок. Брюки его продраны словно бы нарочито во многих местах и заправлены в тяжёлые высокие ботинки со шнуровкой - в Городе такая бывает только на дамских.
