Гибкий черный дракон с глухим звуком приземлился, разметав в разные стороны клубы сухой пыли. Его темная чешуя едва ли не сияла в лучах знойного летнего солнца. Он переливался, похожий на живую водную гладь. И смотреть на него казалось почти невозможным занятием. Коэл повернул аккуратную точеную голову в сторону замка, и его тонкий хвост недовольно дернулся.
– Тише, мальчик, Янро больше не будет тебя воспитывать, – хохотнул молодой человек, похлопав черного дракона по выгнувшейся шее. Невольно Коэл чихнул, чем еще больше развеселил своего Всадника. Иной обиженно сложил крылья и, чуть дернувшись в сторону, скинул мужчину со своей спины.
Всадник поднялся на ноги, обтряхивая штаны, и проклиная дракона на странном, шипящем языке. Прищурившись, он смотрел в сторону замка, который мужчина так не любил. Но долг звал его, и противиться Серебру он не мог – Золотых драконов пока еще в этом мире не появлялось.
Кудрявые золотистые волосы были собраны в высокий воинский хвост на затылке, хотя на висках и над ушами они были словно чем-то выжжены. На мускулистой руке вилась угольного цвета веревка. Изумрудные глаза горели решимостью и непоколебимостью. Что-то знакомое было в этом человеке, но морщины, прорезавшие лоб, рассыпавшиеся по линии губ, черные кончики пальцев правой руки делали его каким-то другим. Непохожим на Роупа.
Но это был он.
Роуп стоял и смотрел на ворота, возле которых переминались от скуки стражники. В проеме появилось несколько фигур. Всадник устало почесал затылок и попытался разглядеть людей, шедших к нему. Палящее солнце заставляло жмуриться.
Но вот ему удалось увидеть её.
– Эверин?
«Королева Эверин Страстная привела Дейстроу к победе над давним врагом. Красная страна пала, жители ее приняли власть нового короля, и отныне государство стало восьмым герцогством Великого Королевства и носило название Эвлэнд.
Король Силенс Скопдей решил, что не будет насильно заставлять людей менять привычный уклад жизни, и предложил им самим выбирать, какой путь подходит для них сейчас. Те, кто не мог отказаться от войны, были изгнаны, но таких оказалось немного. Словно смерть самой Монтэи освободила ее солдат от беспричинной жестокости, которой они славились на все семь герцогств Дейстроу. Они оказались самыми обычными мужчинами и женщинами, мечтавшими о спокойной жизни крестьян или рабочих. Лишь некоторые заявили о своем знатном происхождении, но и это король Силенс принял, за что в народе получил еще одно имя – Силенс Благородный.
В замок Дейст приходили все новые люди, заявляющие о том, что они готовы стать подданными великого короля, и их Силенс принимал тоже. Власть его все крепла, а влияние росло. Вскоре он получил славу справедливого и благородного короля, хоть и крепкого на руку и наказание. В его холодности и черствости люди винили смерть его молодой жены.
Королева Эверин Страстная умерла в родильной лихорадке, подарив трону двух близнецов-наследников. Сына король нарек Кэмот, а дочь Кэндэл, но этим младенцам еще предстояло вырасти и получить настоящие имена по традициям, которые передавались из поколения в поколение. Так когда-то принц Силенс получил имя Силенс Скопдей Могучий, которое носит и по сей день.
Ходят слухи, что король до сих пор не справился с потерей жены, но не стал следовать примеру своего отца, который в горе привел королевство в упадок. Напротив, Силенс возродил Дейстроу не только победой над Красной страной, но и тем, что Всадники Ветра стали признанными людьми на территории королевства. Теперь знания о магии Динео собирались по крупицам со всех уголков мира и возрождались, дети, обладающие способностями, отправлялись в деревни Динео, получали учителей и наставников. Теперь король часто обращается за советом к Кругу Волхов, но сейчас маги молчат, отчего-то обещая только мир и спокойствие. Ни слова не было сказано о детях, которых королева Эверин подарила своему мужу.
Судьба Кэмота и Кэндэл поддернута дымкой неизвестности.
А я до сих пор не научился смотреть в глаза ее дочери. Может, все потому что…»
Из личных записей королевского советника Хелла Беллса.
Я проснулся и мгновенно пожалел об этом. Тупая боль где-то в затылке и сухость, сковывающая мой рот и горло, напомнили мне о том, что вчера я впервые напился. Сквозь узкую щель меж закрытыми ставнями пробирался луч света, и он жег мои опухшие глаза и заставил пошевелиться, чтобы изменить положение головы на подушке. Лучше бы я этого не делал. Потому что затылок запылал еще более острой болью. Я вздохнул. Все равно придется встать. Солнце говорило о том, что уже утро, а значит, мне придется вылезти из объятий одеял и мягкой, пахнущей свежестью перины.
Перевернувшись лицом вниз, я упоительно вдыхал прохладный аромат чистого белья. Наверное, это один из положительных моментов моего незавидного положения. Но долго лениться в постели мне не позволят. Скоро придет дядя и вытащит меня из-под одеял. За пятки или колкими словами – каждый раз он выбирал для меня новый вид изощренной пытки. И, казалось, фантазия его не имеет пределов. Вот и сегодня, несмотря на то, что вчера был день Летнего Зноя, он придет и заставит меня пойти на тренировочный корт.
