>Примечание:
>1) Данная книга не преследует цели оскорбления чьих-либо чувств или пропаганды социально неприемлемого поведения и является полностью художественным вымыслом;
>2) Данная книга является целостным произведением и содержит материал ранее не представленный в конкурсной работе при первой публикации.
Глубочайшая пропасть, обращенная наклонёнными сиденьями к небу и устремляющаяся в глубочайшую бездну, охватить которую не позволяет возможность никакого вычислителя дальности, уж не говоря, о простом органе зрения. Стены, потолок и пол, состоящие из чистого света, слушатели, сидящие на каждом из зависших в воздухе кресел, одетые в полупрозрачные мантии, полностью скрывающие их тела и лица, покорно слушают, раздающий на всё пространство, громогласный голос, непрерывно вещающий и не знающий ни на единое мгновение остановки. Беспредельная ширина рядов, также на дает ни единого шанса понять истинное количество присутствующих слушателей.
Один из слушателей, не отличающийся ничем от остальных, и также пристально и внимательно слушающий голос, почувствовал на себе внимание бесформенного вещателя:
«я слушаю»
«тебе необходимо обнаружить и доставить передатчик»
«я еще не окончательно пришел в себя после прошлого задания, но я готов. Сколько у меня времени?»
«времени?»
«я ощущаю тепло твоей улыбки»
Свет меркнет…и весь…неописуемого размера, лекционный зал исчезает в глубокой тьме…
Ощущение одиночества постепенно начинает охватывать сознание…
Но оно тоже медленно растворяется вместе со всеми ощущениями собственной телесности и границ мысленного ощущения собственного существования…в абсолютной тьме…
Пустой…
Холодной тьме…
Бездонной тьме…
Тишина…
И полное отсутствие…
Бесконечное спокойствие…
И абсолютное…
Молчание…
И вот…
Тихий стук сердца…
Ощущение его…тихого биения…
Ощущение легкого весеннего ветра…
И вновь это ощущение одиночества…
Глубокого одиночества…
С полным отсутствием всего того…
Что так дорого и было близко…
Словно потеря всех кого так нравилось чувствовать рядом…
И чьи чувства…
Так были близки…
Глубокий медленный вдох…
Спокойный и плавный выдох…
Ощущение натянутой тетивы под пальцами правой руки…
Зажатая указательным и средним пальцем стрела с нежным оперением…
Плотная и гладкая ручка лука в левой руке…
Еще один спокойный медленный вдох…
Такой же выдох…
Медленно открываются глаза…
«Гея, выпускай»
На расстоянии двадцати пяти метров, под стеной с круговыми полосами мишени, в покрытой зеленой травой земле, открывается небольшое отверстие, из которого робко начинают вылетать фиолетовые махаоны, ласково обдуваемые весенним ветром, они начинают порхать, взлетая всё выше и выше, и красная стрела с алмазными наконечником, оперенная черным пером ворона, выпущенная мгновение назад, уже летит.
Медленный вдох и вновь спокойный выдох, цель поражена… фиолетовый махаон намертво прибит стрелой к стене с мишенью, в правом углу центрального пятна.
Женщина медленно опускает глаза и грустно улыбается на долю секунды, после чего вешает лук на стойку и заходит из весеннего цветущего сада в дом. Пройдя пристройку к дому с прозрачными стеклянным стенами, она проходит в глубь дома и попадает в комнату, небогатое убранство которой позволяет понять, что это рабочий кабинет. Три больших рабочих стола, два из которых стоят друг напротив друга, а третий, находящийся между ними, приближен к панорамному окну. Напротив него находится большой обтянутый кожей диван, за каждым из столов стоят большие черные кожаные кресла. Она садиться за центральный стол и смотрит на, удивительно тонкой работы, переливающуюся перламутром и украшенную изумрудами тиару. Два заостренных и вытянутых камня на которой, наполненные переливающейся золотой и рубиново-красной жидкостью, похожи на маленькие рога. Она нежно гладит один из них пальцем, и снова на её лице на секунду появляется грустная улыбка. Раздается стук в дверь.
– Войдите
Открывается дверь, и на пороге появляется юноша.
– Позвольте обратиться?
Женщина внимательно и медленно смотрит на юношу, её взгляд скользит от головы до самых ног, и также медленно возвращается обратно, после чего она, смотря в глаза одобрительно кивает.
– Госпожа повелительница царства мертвых Персефона, меня направили на место прошлого ассистента, могу ли я пройти?
После небольшой паузы, уголок рта у женщины медленно поднимается и на её лице появляется легкая ухмылка, с теплотой в глазах она не сводит взгляд с глаз юноши:
– Хорошо, только называй меня Персик. Знаешь твоя субтильность так тебе идет, присаживайся по левую сторону, вот за этот стол.
– Спасибо…
После чего юноша запинается и буквально через силу собственного смущения и с небольшой застенчивостью в глазах тихо произносит:
– Персик.
Персефона расплывается в улыбке и опирает голову на согнутую руку, провожая взглядом юношу до стола.
– Ну что, а как тебя зовут или будешь сегодня неизвестным до конца дня?
– Простите, я забыл представиться, моё имя Агамемнон, сын Аэропы.
– Твое имя приятно звучит, правда длинноватое немножко, тебе его придумали родители?
– Нет мама меня воспитывала одна и у неё не было желания придумывать имя самостоятельно, она выбрала его из списка имен, предложенных Зевсом.
