1. 1
Вскинув подбородок, я придирчиво оцениваю вид в зеркале и остаюсь удовлетворена: макияж в порядке, с цветом платья гармонирует идеально, с украшениями перебора нет.
— Поможешь мне с молнией? — уточняю вполоборота.
Муж застёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и идет ко мне. Его пальцы по-хозяйски ложатся мне на поясницу, и я невольно вздрагиваю. Мы женаты уже шесть лет, а я всё ещё вздрагиваю.
— Волнуешься? — его глаза в отражении внимательно следят за мной под жужжание молнии, тянущейся вверх.
— С чего бы?
— Ты знаешь, Таша. Потому что сегодня вновь увидишь своего старого друга.
Я разглаживаю подол платья и машинально отхожу в сторону, чтобы вернуть себе личное пространство. Кожа в местах, где касался Айзек, теперь неприятно зудит, вызывая желание как следует ее растереть.
— Вряд ли по прошествии такого количества лет нас всё ещё можно называть друзьями.
— Даже двенадцать лет разлуки не помешали вам сохранить привязанность. Что уж говорить о шести.
Язвительный ответ уже готов слететь с моих губ, но в этот момент в спальне появляется Сэм, и я обо всём забываю.
— Мам, Белинда заставляет меня есть рыбный суп. Он пахнет ужасно, и я сказал, что хочу спагетти с сыром.
Неподдельное расстройство, написанное у него на лице, вызывает у меня улыбку. Он и правда терпеть не может рыбный суп.
Если бы меня спросили о лучшем событии в моей жизни, я бы не задумываясь назвала появление на свет моего сына. Моя плоть и кровь, лучший в мире человек, который на сто процентов принадлежит мне, мой маленький луч света, заменяющий тепло тысячи солнц.
— Спагетти были в обед, Сэм, — строго произносит Айзек. — Сейчас ты должен съесть суп.
— Скажи Белинде, чтобы сделала для тебя пасту, — я подхожу к сыну и провожу ладонью по золотистому ёжику его волос. — Если у неё возникнут возражения, пусть обратится с ними ко мне.
Позади раздаётся раздражённое бормотание мужа, недовольного тем, что я в очередной раз подрываю его отцовский авторитет, но я пропускаю это мимо ушей. Если выбирать между чем угодно и улыбкой Сэма, я всегда выберу второе.
— Ты скоро вернёшься, мам? Я хотел посмотреть с тобой «Аладдина».
Уютное тепло, разлившееся в груди, заставляет меня улыбнуться шире. Мультики — это самое большое увлечение сына, с тех пор как ему исполнилось три, и он всегда старается разделить радость от просмотра со мной.
— Боюсь, сегодня не выйдет, малыш. Мы с папой идём на приём по случаю дня рождения его компании и вернёмся поздно. Обещаю наверстать всё завтра.
Сэм целует меня и уходит на кухню, а я поворачиваюсь к Айзеку, который в течение последней минуты прожигал недовольством мой затылок.
— Ты делаешь его избалованным, Таша, и это мне не нравится, — повторяет он в тысячный раз. — Сэм носит одни и те же джинсы и футболки, потому что, по его мнению, они мягкие; постоянно привередничает в еде, а вчера отказался выходить из раздевалки, заявив тренеру, что теннис — это скучно.
— Значит, мы купим ему дюжину футболок и джинсов той же марки, а вместо тенниса подберём что-то менее скучное. И если Сэм хочет есть макароны, он будет есть чёртовы макароны на завтрак, обед и ужин. Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно они ему надоедят.
Айзек с силой сжимает гладко выбритую челюсть и одёргивает полы пиджака, принимая поражение. Из наших словесных поединков ему редко удаётся выйти победителем, но это не мешает ему каждый раз пытаться снова.
— Не будем ссориться перед выходом, Таша. Этот вечер важен для меня.
2. 2
Банкетный зал «Сангейт Бридж» ломится от людей, дорогих закусок и элитного алкоголя: день рождения компании, которую возглавляет мой муж, всегда отмечается с размахом. Я руковожу отделом маркетинга, но причастной к этому празднику себя не ощущаю. За годы мне осточертели подобные приёмы, а ещё я не могу не думать о том, что сегодня здесь появится он.
Имя Джейдена Рида всплыло в новостных хрониках Лос-Анджелеса около года назад с заметкой о том, что малоизвестный тридцатилетний бизнесмен купил крупную компанию в тот момент, когда она испытывала финансовые трудности. Тогда это шокировало многих, и его персона попала под обстрел внимания журналистов. Они хотели знать о нём всё: его прошлое, его семейное положение, историю первого заработанного им цента. По слухам, он унаследовал небольшой бизнес своего дяди и за относительно недолгий срок сумел прилично его расширить, после чего принял решение перебраться в Лос-Анджелес из Чикаго, в котором прожил пять лет. В одном из интервью он сказал, что Иллинойс ему наскучил и он решил попробовать себя на просторах родной Калифорнии.
Каждый раз, натыкаясь на его фотографии в интернете, я испытывала фантомную боль, смешанную с одновременной гордостью за него. Боль от того, что на снимках он не имеет ничего общего с тем простым парнем, которого я помню по университету. Пусть Джейден по-прежнему красив и его волосы всё так же вьются, я его совсем не узнаю: ярко-зелёные глаза изменили цвет на стальной серый, в чертах появилась жёсткость. Но и не гордиться им не могу, ведь он добился того, о чём говорил мне в нашу последнюю встречу: у сына простой домработницы, обречённого мести дворы, как любила повторять мама, сейчас много денег. Так много, что он действительно мог бы понравиться моим родителям.
