Необходимо констатировать, что разговор о некоем особом мышлении и «разговор о странности присутствующего бытия» или «разговор об основаниях в современности» (XXI в.) фактически отсутствует. Считается, что такой разговор преодолен, а все предыдущее такое мышление – это только памятник какой-то древней мысли, но так ли это?
Мышление, остановленное древними греками, жившими в эпоху полисов, великие имена которых известны всем, в итоге отразившееся в так называемой эпохе эллинизма и затем ставшее стержнем греко-римской цивилизации, а в последующем преобразившееся в структуры христианского мышления и нашедшее свое выражение в последующем в новоевропейской или новой греко-римской цивилизации и далее – через различные мыслительные перипетии, происходит и в современности…
Стоит отметить несколько основных современных (XIX-XX в.) течений и тенденций дальнейшего движения такого мышления.
– Позитивизм второй половины XIX века и первой половины XX века и все последующие за этим.
Так называемый диалектический марксизм1 или некий научный материализм, который можно понять в качестве определенного ответвления позитивизма, эволюционно выродившийся в материалистическую кабинетную схоластику и…
Параллельно такому, начиная с 60-х годов ХХ века, развивалась определенная научно-логическая методология, но такое мышление не может преодолеть сложности любого позитивистского мышления (управленческая методология, системо…). И такому противостояло другое мышление, пытавшееся скрыться за занавесом некоей научности, некоей истории философии, но по происхождению оно все же являлось другим (Мамардашвили, Пятигорский).
– Экзистенциальная философия (Шопенгауэр, Достоевский, Кьеркегор, Шестов), в итоге выродившаяся в некое пост-пост мышление во второй половине XX века…
– Различные кризисы мышления, различное вырождение мышления… и сюда же можно отнести и все пост неомарксистские направления и другое…
И тут можно спросить о неотомизме, философии жизни, персонализме, прагматизме и другом, но представленная классификация движения мышления – это определенное упрощение, которое мало что говорит о многом происходившем, то есть в предыдущие два века происходившее это значительность2, и для раскрытия такого, а также и кризисных тенденций современного не-мышления необходимы другие объемные исследования.
Одна из целей данной работы – это желание показать некоторые содержательности такого мышления, но для полного погружения в такое, конечно же, этого недостаточно. Автор не ставил себе задачу воспроизвести некий историко-философский труд и не пытался следовать условной гуманитарной научности. Слова, используемые в работе, имеют свою специфику. Например слово «мышление» говорит о некоем специфическом напряжении, мышлении в определенном состоянии.
Вторая и основная особенность предложенного разговора – это попытка освежить знание об основаниях, древний и непонятный разговор, какой-то странный разговор для обыденного и другого ума.
Что можно, в общем, понять о таком мышлении или мышлении об основаниях?
Для такого мышления нет запретных, маргинальных или каких-то невозможных тем для разговора. Такое мышление в каком-то смысле позволяет проводить опыты, не двигаясь никуда из точки нахождения, и такая «форма опытности» постоянно подвергается критике, показывая некую бесполезность такого мышления. Такой формат, как указывал Б. Рассел, в итоге обесцветил греческое мышление, свел его к какой-то бесполезной этической практике, к морализму…, к чему-то, что не позволило возникнуть какому-то позитивному мышлению, научному мышлению, позволяющему стать глобальным инструментом воздействия на происходящее. И в таком смысле такое мышление – это грандиозный памятник мышлению, но такой памятник – это нечто мертвое, нечто ушедшее, но давшее начало другому, какому-то полезному мышлению Нового времени.
Конечно же, иногда, есть те, кто готов потратить все свое время на изучение такого опыта, такой уже мертвой традиции.
– И такое мышление, в каком-то смысле, может даже быть основанием для всего научного мышления, но, в общем-то – это бесполезность. Но как обстоит дело на самом деле?
– И почему, казалось бы, преодоленное в какой-то момент, оно взрывает всю позитивность и переворачивает все происходящее с ног на голову?
Возможно, что позитивное мышление и другое мышление не знают нечто о себе и о таком мышлении в том числе? Возможно ли, что такое мышление содержит в себе некие тайны, которые позволяют такому не-позитивному мышлению как-то глобально влиять на происходящее?
При этом, а что о таком, о такой тайне может сказать философия в ее историко-философском варианте, которая существует как наука с конца XIX века? Такая «наука» далека от разговоров об основаниях, она констатирует ставшее мышление. Она может говорить о произошедшем мышлении, без возможности понять тот древний произошедший разговор, становясь абракадаброй об абракадабре. И такое историко-философское мышление примитивнее любого выделенного фундаментального мышления, например, какой-то теоретической физики, которая пытается понять свои основания. В некоторых работах о памятниках философской мысли присутствует определенная системология или определенная негативная метафизика
