Необходимое предисловие
Первым о Яроше написал Лаврентий Цанава. В изданной в 1949 году первой части монографии «Всенародная партизанская война в Белоруссии» он посвятил ему несколько абзацев1. Впрочем, чрезмерно глубокими изыскания бывшего Наркома внутренних дел БССР не назовешь. Подготовленная на основе проведенных для него архивными работниками исследований2, монография ограничивалась общими, в целом, сведениями о деятельности партизанского отряда Ивана Яроша в первые месяцы войны и упоминала лишь об отдельных фактах из жизни самого героя. Тем не менее, заданная в книге направленность «кочевала» впоследствии из одного исторического труда в другой. Практически все исследователи послевоенных лет вслед за Цанавой скупо перечисляли основные вехи существования этого отряда: от момента его создания решением ЦК КП (б) Б 6 июля 1941 года в Лиозно, через перечисление нескольких операций, проведенных в августе – сентябре 1941 года на большаке Борисов – Лепель, до его фактического разгрома в ноябре. О гибели Ивана Яроша до сих пор говорят словами наркома-писателя – высокопарно и малоинформативно: «Командир отряда Иван Афанасьевич Ярош в феврале 1942 года заболел тифом и, находясь в землянке, был окружен карательным отрядом. Несмотря на тяжелое состояние здоровья, он собрал остатки своих сил, оказал карателям вооруженное сопротивление, убил двух гитлеровцев и пал смертью храбрых.»3
Позднейшие публикации мало отличались от предложенного Цанавой видения – лишь стиль изложения становился все более казенным, а образ Ивана Яроша окончательно лишался человеческих черт. Ничего нового историки 1950 – 1990-х годов сказать не смогли. Попытки Борисовского исследователя Валерия Раховича предложить более глубокое прочтение судьбы партизанского командира было встречено «общественностью» города в штыки. Раховича обвинили в попрании героического прошлого. Не вмешиваясь в давно утихший спор (формальную победу в нем безоговорочно одержали его антагонисты), мы попытаемся восстановить в истории Ивана Афанасьевича Яроша некоторые из множества существующих до сих пор пробелов. Весьма существенную помощь в этом окажут нам проведенные Валерием Раховичем изыскания.
Оговоримся, что предлагаемый на суд читателей обзор, ни в коей мере не может считаться полным. Объясняется это, в основном, крайне незначительным количеством найденных нами архивных материалов по теме. Помимо сведений, предоставленных в свое время Цанаве, мы обнаружили лишь несколько, вероятно, еще не знакомых читателю документов: рапорт одного из соратников Яроша, комиссара отряда Антона Герасимовича Ходаркевича, составленный на имя начальника БШПД Петра Калинина после выхода в советский тыл в октябре 1942 года4, а также адресованный Пантелеймону Пономаренко отчет бойца отряда некоего В. Тарасенко5 (возможно, учителя Зачистской школы, бывшего на связи с отрядом Яроша). Последний документ, впрочем, не содержит особо важной информации.
Иван Ярош
Из числа близких к Ивану Ярошу лиц выжили немногие. Некоторые из них впоследствии оставили воспоминания. Заместитель Яроша Константин Акулич, спустя много лет после окончания войны, рассказал о событиях, ставших предметом нашего любопытства. Его воспоминания условно можно разделить на две части – официальную и неофициальную. Первая часть, «приглаженная» и адаптированная для своего времени, была опубликована в Борисовской районной газете «Камуністычная праца» в феврале 1982 года, а позже – в книге Памяти Крупского района (1999 г., отдельные фрагменты воспоминаний). Вторая, менее официозная часть, была записана Валерием Раховичем в ходе его бесед с Акуличем в 1994 году. 12 лет спустя на основе рассказов Акулича (официальных и неофициальных) Валерий Рахович в Борисовском краеведческом издании «Гоман Барысаўшчыны» разместил серию статей о роли довоенного секретаря райкома Ивана Яроша в возникновении и развитии подпольного и партизанского движения в регионе6.
Воспоминания Акулича в значительной степени носят субъективный характер, что, конечно, несколько снижает их ценность в качестве исторического источника, об этом говорит и сам Рахович. Вместе с тем, записанные рассказы до сих пор остаются одним из немногих свидетельств становления партизанского движения в Борисовском, Холопеничском и Крупском районах – и, надо сказать, в изложении Акулича этот процесс выглядят намного более сложным и неоднозначным по сравнению с мемуарами более успешных партизанских командиров (например, Григория Линькова или Антона Бринского).
В связи со сказанным, мы, естественно, будем использовать опубликованные Валерием Раховичем материалы (в той их части, которая прямо или косвенно относится к теме нашего исследования) в качестве источника информации. Это же относится и к официальной части воспоминаний Акулича. Правда, Константин Иванович Акулич после плена и освобождения из немецкого концлагеря имел неприятности на родине (был исключен из партии; восстановлен только в 1956 г. после долгих хождений по инстанциям)
