Цепинск.
Столица ЦССМ.
На отдаленной окраине трехмиллионного города совершается преступление. На темном чердаке заброшенного частного дома укрываются двое. Один – парень в белой куртке с зеленой полосой – сидит на старой балке перекрытия, положив руки на колени. Второй – коротко стриженный мужик с горбатым носом в черной кожанке – сидит на другой балке напротив и считает почтовые марки. У обоих на шею свешены черные респираторы. Через небольшое слуховое окно проникает тусклый предутренний свет, виднеются стелющиеся по земле ядовитые туманы и, в отдалении, однообразные панельные дома микрорайона Ударный, соединенные между собой тонкими ферменными мостами на уровне крыш.
– Слушай, а ты пока сюда шел никого не видел? – спрашивает парень.
– Никого. А что? – отзывается горбоносый, не отвлекаясь.
– Я в машине от дрона патрульного прятался и в окно случайно увидел вроде ребенка в тумане… Показалось, наверное.
– Какой может быть ребенок в этих газах? Да еще в 6 утра.
– Ну мы-то ходим.
– Детям и на крышах ходить зашибись. Как и всем добропорядочным цепинским гражданам. – Горбоносый заканчивает считать марки и протягивает их парню. – Если б в моем детстве нам разрешали ходить только по крышам, я бы счастлив был и на землю вообще не совался.
– Так ведь всё равно тянет, – отвечает парень, спрятав марки в карман. – Я вот, капец, как боюсь этими газами отравиться, а всё равно хожу.
– Тебе сколько лет было, Дениска, когда Отравление случилось?
– Семнадцать.
– Десять лет прошло… Но всё равно, это привычка. Если бы ты родился после, тебе бы по барабану было. Гонялся бы по крышам и мостам между домами. А на землю и наплевать совсем.
– Тебя не переспоришь, – улыбается Денис.
– Бля, смс, – горбоносый достает телефон и читает пародируя диктора. – ЧС Газобороны ЦССМ сообщает. Враждебными силами Федерации сегодня на территорию ЦССМ сброшено 20 газовых бомб. Концентрация тяжелых газов на уровне 2 метров от земли чрезвычайно высокая. Выходить на землю крайне опасно и чревато заключением на санацию… Бла.. бла… бла… Сказочники.
– Когда еще марки будут? – спрашивает Денис.
– Значки хорошие наберешь, тогда и звони. – горбоносый встает. – Ну все, мусорщик. Ты я вижу доволен. Теперь до следующего раза. Адьё!… И да, кстати, пока тебя ждал начеркал там на стене одно словечко. Прямо в яблочко попал про наше всё. Глянь! До новых встреч!
– Давай, давай, художник!
Горбоносый надевает респиратор, спускается с чердака по кривой лестнице и выходит из дома. Оглядывается по сторонам и поворачивает направо, двинувшись в сторону микрорайона Авиазавод.
Чуть подождав, спускается и Денис. Находит на истлевающих обоях среди рисунков каких-то лысых голов надпись «Антипорядок». Черным маркером, уже засыхающим, резкими смелыми движениям. Действительно, «антипорядок» думает Денис. Не зря ты был когда-то лучшим художником города, Горбоносый. Одним словом изобразил всю нашу жизнь: газы на земле, улицы на крышах, вертолеты вместо транспорта, по земле ходить запрещают. Талант пропадает. Впрочем, теперь если хочешь быть правдивым художником, то только так и работать. В туманах, на стенах, чем придется. И марками на чердаках промышлять. Денис выходит из дома.
Из-за патрульного дрона, встреченного по пути сюда, приходится делать крюк. Надо пробираться через кусты вдоль улицы Жабалова, что справа от него тянется полосой растекавшегося от корней асфальта. Торцами к улице стоят дома, пять или шесть в ряд, с расселенными и заколоченными двумя нижними этажами согласно Технике Безопасности Газобороны. В одном из них библиотека, где он в детстве брал книги, но теперь их ему никто не выдаст. В другом – парикмахерская, где когда-то его плохо подстригли и мать ругалась с парикмахершей. Еще там, кажется, универмаг, где можно было хотя бы поглазеть классные велики и скейты, а теперь даже внутрь не заглянешь через заколоченные фанерой витрины.
Слева тянется овраг. Когда-то в зимние дни по его заснеженным склонам катались на санках дети со всего микрорайона. Теперь же он почти весь зарос кустами и всегда заполнен ядовитой туманной дымкой, текущей по нему словно река в царстве мертвых.
Денис продолжает тащиться через эти тернии пока боковым зрением не замечает странное движение в тумане на склоне оврага. Присматривается, остановившись. Метрах в пяти от него, окутанная полупрозрачной газовой поволокой гуляет девочка в темно-вишневой переливающейся куртке. В руках у неё какая-то ярко-салатовая игрушка. И тут он видит, что на девочке нет респиратора. Этого не может быть. Почему она не отравлена?
– Эй! – тихо говорит он сквозь респиратор, подняв руку в приветствии.
Девочка замечает его и тут же убегает, скрываясь за кустами на дне оврага.
Это галлюцинация, думает он. Они пускают новые газы с галлюциногенами. Надо будет срочно искать где-то новый более мощный респиратор.
Он быстро перебегает дорогу к домам и через дворы перебежками спешит к своему дому. Восемьсот метров преодолеваются как за один миг. Вот наконец он пробирается через заколоченную дверь в подъезде и, забыв удостовериться нет ли в нем соседей, поднимается на пятый этаж.
