Восемь лет я жила без
имени. А, может, и девять – я не знаю дату своего рождения. Все, что я помню из
раннего детства – это, как слонялась по улицам и таращилась на прилавки на
рынке. Вечно голодная и всеми погоняемая бродяжка.
Спала я в старом бочонке
из-под эля, днем пыталась воровать и часто дралась с мальчишками за кусок
хлеба. Друзей у меня не было. Я была слишком молчаливой, недоверчивой, и к тому
же некрасивой, чтобы завести товарищей.
Отражение в городском
пруду казалось насмешкой. Серые волосы, черные глаза, острый нос и костлявые
плечи.
А еще меня постоянно
терзал голод. Голод! Вот с каким словом у меня ассоциируется раннее детство.
В тот день я бродила по
рынку.
Я остановилась напротив
лавки пекаря и с вожделением глазела на медовую булку. Горячая, только из печи,
от нее шел пар, а аппетитный аромат приковал к месту. Мой живот требовательно
урчал. Надо было уходить, а я мечтала только об этой булке. Я уже представляла,
как беру ее в руку, обжигаю кожу. Как вдыхаю пряный аромат и откусываю
маленький кусочек…
– Девочка, – раздался
вдруг за моей спиной женский голос, – как твое имя?
Я вздрогнула и захотела
убежать, но что-то в этом голосе остановило меня. Обернувшись, я увидела красивую
статную женщину с золотыми волосами и самыми синими глазами в мире. Она была
одета в шелка, меха и золото. Я не видела никого краше ее.
С разинутым ртом я только
и смогла, что пожать плечами.
Она нежно засмеялась,
сняла перчатку и потрепала меня по волосам.
– Не знаешь, значит, – сказала
она звонким голосом, – а знаешь ли ты, кто я?
Я кивнула и широко
улыбнулась.
– Вы – прекрасная
принцесса из далекой страны! – мой голос был полон восторга и обожания.
Она засмеялась еще громче
и захлопала в ладоши.
– Значит, так тому и
быть! Когда-нибудь я стану принцессой. Как и ты, девочка, – она перевела взгляд
на медовую булку, – ты хочешь эту булку, так? Так возьми же. Для начала ты
должна поверить, что эта булка – твоя. Твоя, девочка. Ты достойна того, чтобы
взять ее, понюхать и съесть. Ведь именно это ты представляла себе. Так бери же,
она испечена специально для тебя, милая. Давай же, будь смелее. И начни ценить
себя с таких мелочей.
Что-то в ее глазах,
нежном голосе заставило меня поверить, что я, пыль без имени, действительно
достойна. И могу, даже должна взять эту булку.
Я нерешительно подошла к
прилавку и взяла булку. Поднесла к носу…
– Ах, ты грязная воровка!
– пекарь выбежал и уже замахнулся скалкой.
Легким движением его
остановила прекрасная незнакомка.
– Да вы так всех
покупателей распугаете, сударь, – с милой улыбкой сказала она и вытащила из-за
пояса кошелек, – вот, возьмите. Пару серебряных, думаю, хватит.
Пекарь убрал скалку и
растекся в блаженной улыбке. Взял монеты, извинился и дал ей еще полный куль
булок и кексов.
Смеясь, она отошла и потрепала
меня по щеке.
– Видишь, – сказала она,
– это булка твоя. И это тоже – все твое.
Она протянула мне куль, а
я, жуя полным ртом, подумала, что это самый счастливый день в моей жизни. И так
оно и было.
Глядя с нежной и грустной
улыбкой, незнакомка произнесла:
– Меня зовут Мизелла.
Пойдешь ко мне жить? Я не буду тебя бить или обижать. Я дам тебе кров, питание
и хорошую одежду и научу тебя всему, что умею. Ты особенная девочка, я сразу
почуяла это. А имя себе ты выберешь сама. Ну как?
В ее синих глазах
отражалось осеннее солнце, и казалось, что она сама купается в лучах света –
прекрасная и загадочная.
Конечно, я согласилась.
Так я стала приемной
дочерью и ученицей Мизеллы Ар – самой могущественной и темной колдуньи. Хотя, в
мире ее знали под десятками других имен.
Двенадцать лет прошло с
тех пор, как я встретила матушку. Двенадцать лет, как я обрела имя и дом.
Криста. Теперь я Криста,
и живу в огромном доме в столице вместе с матушкой и ее верным слугой Кроу. Кроу
– теневой человек. Он умеет обращаться в тень: в тень от куста, тень собаки и
даже в вашу тень может с легкостью обратиться.
До прошлого года наш дом
постоянно навещали мои учителя. Мизелла дала мне лучшее образование, и меня
обучали те же преподаватели, что и коронованных особ. Но главной науке – науке
темных чар и колдовства – меня учила Мизелла лично. Учила и по сей день. Она
сразу разглядела во мне дар, тогда, на площади.
Вообще, матушкой я зову
ее редко. Она этого не любит. Мизелла – женщина без возраста. На вид ей всегда
двадцать пять, она всегда золотоволосая и прекрасная, словно фея. И сейчас она
больше походила на мою сестру, чем мать. Хотя…Внешних сходств у нас не было.
Волосы у меня так и остались пепельно-серыми, нос – по-крысиному острым, а
глаза и вовсе черные, а не цвета лазури. Внешность у меня необычная, но не
красивая.
И уж точно ни у кого не
повернется язык назвать меня принцессой. Ни у кого, кроме Мизеллы.
– Нет, ты слышал? – в
сотый раз сказала я Кроу, который стоял у камина и протирал кубки, – я буду
принцессой!? Она, наверное, пошутила, да? Пошутила ведь, да?
Кроу повернул ко мне свое
вытянутое, с острыми скулами, лицо и поднял одну бровь.
– Ты когда-нибудь
слышала, чтобы она шутила? – сказал он и поправил своей алый шейный платок, –
вот и я не слышал. Мизелла Ар никогда не шутит. Да и что тебя так взбудоражило?
