Читать онлайн полностью бесплатно Николай Остроумов - От летчика-истребителя до генерала авиации. В годы войны и в мирное время. 1936–1979

От летчика-истребителя до генерала авиации. В годы войны и в мирное время. 1936–1979

Генерал-лейтенант Николай Николаевич Остроумов прошел долгий служебный путь. Во время Великой Отечественной войны он непосредственно участвовал в разработке воздушного обеспечения ключевых операций (Корсунь-Шевченковской, Белорусской, Ясско-Кишиневской, Берлинской и других)

Книга издана в 2010 году.

Часть первая

Мой путь в военной авиации

Детство и юность

Я, Остроумов Николай Николаевич, родился на улице Московской уездного города Брянска 29 мая по старому стилю 1914 года, а по новому календарю 11 июня. Отец мой, Николай Иванович Остроумов, снимал частную квартиру в одноэтажном деревянном домике. Мать, Анна Ивановна Говорова, была после окончания гимназии и сдачи экзамена на почтового работника удостоена звания чиновника пятого разряда. Отец был телеграфистом, работал, как и мать, в почтово-телеграфной конторе Брянска.

Как только они решили соединить свои судьбы в 1913 году, мать тут же была уволена. По царскому закону муж и жена не имели право работать в одном почтово-телеграфном учреждении. После Октябрьской революции мой отец Брянским советом был назначен начальником телеграфа брянской почты. Мать давала на дому уроки, как окончившая гимназию с правом преподавания русского языка.

Моя бабушка, Говорова Екатерина Михайловна, до замужества Малиновская, происходила из старейшего медицинского рода, который лечил людей еще с XVIII века. Это я узнал в день своего девяностолетия, то есть в 2004 году, когда мне в качестве подарка преподнесли выписку из архива Орловской губернии. Мои дедушки Говоров Иван Иванович и Остроумов Николай Матвеевич были до Октябрьской революции чиновниками, а с 1917 года стали служащими соответственно брянской и орловской почты. В каждой из их семей было по девять детей.

Я ничего не помню, что было в моей жизни до пяти лет. Мне запомнилось, когда в этом возрасте мне сделали операцию, из горла вырезали аденоиды, после чего я стал лучше дышать. Когда врач закончил операцию, во время которой мне было очень больно, и полез пальцем в мой рот, я его сильно прикусил, за что он стал меня ругать, а я реветь. Операцию делали без наркоза, как потом мне сказали.

После этой операции мы переехали жить в квартиру Говоровых. Бабушка Екатерина Михайловна ухаживала за мной, как и мои тети и дяди, которые в то время были учениками школы имени Третьего интернационала. Мой дедушка И. И. Говоров до 1917 года снимал частную квартиру из трех комнат в поместье князя, который жил за границей, а его доверенный сдавал квартиры и смотрел за тем, чтобы дети не воровали яблоки в усадьбе. После революции дом был реквизирован и им владел городской совет. Все это мне рассказала моя тетя Женя, которая была старше меня на три года. Она, как я запомнил, когда мне шел шестой год, отвела меня в детский сад для маленьких детей. Сад был организован в большом доме, владельцы которого сбежали за границу.

Собравшихся детей посадили за большой стол, и высокая тетя в очках – я запомнил ее потому, что она показалась очень строгой, – сказала, чтобы мы взяли по карандашу и листку бумаги и нарисовали то, что хотели бы… Я нарисовал корову. Тетя спросила каждого, почему он нарисовал то, что хотел. Я ответил, что очень люблю молоко, которое бабушка достает очень редко, поэтому я хотел бы иметь корову.

Потом тетя в очках читала нам стихи и в заключение каждому дала по небольшой шоколадке, которую я затем по пути домой разделил с моей тетей Женей.

Скоро наш детский сад перевели в деревянный дом, в который меня отводила рано утром и забирала затем моя тетя Женя, которая уже училась в начальных классах в школе.

6 ноября 1920 года в детском саду нам играли на гармошке и пели песни взрослые парни и девушки, а затем объявили, что завтра в сад приходить не нужно, сказали, чтобы мы поздравили своих родителей, дедушек и бабушек с большим праздником. На обед нам дали пироги с капустой, кроме обычных щей из кислой капусты и гречневой каши.

Запомнился мне день 24 декабря 1920 года. Накануне почему-то уложили спать раньше обычного и сказали, чтобы я на краю кровати повесил свой чулок, так как ночью может прилететь ангел и принести мне в чулок подарок, в связи с тем, что завтра праздник Рождества. Утром я проснулся и увидел в углу комнаты елку, украшенную гирляндами из разноцветных бумажных колечек, и маленького деда-мороза, так назвали его родители. В чулке я нашел пакет с пряниками и конфетами. Рядом с дедом-морозом стояли деревянные быки и коньки, также из дерева. Это смастерили мои дяди Сергей, Коля и Ваня. Быки представляли собой две доски, округленные впереди и обитые железными полозьями, а доски были соединены планками.

Коньки представляли собой деревянные колодки, закругленные впереди. Снизу к ним были прибиты железные полоски. В передней и задней части были отверстия, в которые можно было вставить ремешки (веревки), которыми можно было пристегивать коньки к валенкам.

Я был очень рад подаркам дядей, расцеловал их и попросил помочь воспользоваться подарками.

Надо сказать, что до этого, находясь в детском саду, я научился кататься на ледяном сите. Сторож нашего детского сада набрал штук десять сит, которые раньше использовались для просеивания муки и круп. В эти сита он положил навоз и затем много раз обливал их водой, которая тут же замерзала. Получилось ледяное сиденье в сите, что позволило нам, ребятам, с пригорка кататься на них по ледяной дорожке как на санках.



Ваши рекомендации