Мариус Плазанес был очень молодой, но тем не менее очень искусный инженер. Будучи приглашен правительством Аргентинской республики для постройки железнодорожной ветви между Мендозой и Кордовской линией, он уже около четырех месяцев жил в пампасах.
Однажды, преследуя раненую пуму, инженер позабыл обычную осторожность и далеко углубился в степь на своем полудиком скакуне.
Вдруг пронзительный свист заставил Мариуса похолодеть от ужаса, – он узнал свист брошенного болас. В то же мгновение его конь упал, словно пораженный ударом молнии, а всадник вылетел из седла и сильно ударился головой об землю. Не успел он подняться, как из высокой травы выскочили четыре индейца, бросились на лежавшего и связали его по рукам и по ногам тем самым болас, которым один из них так удачно свалил мустанга. Затем пленника, не имевшего возможности пошевельнуться, крепко прикрутили к седлу, и вся шайка помчалась в глубь пампасов, увлекая с собой Мариуса.
После четырех часов бешеного галопа похитители были встречены радостными криками всего своего племени. Окружив несчастную жертву, краснокожие демоны принялись с дьявольскими завываниями выплясывать фантастический танец вокруг пленника, который с ужасом спрашивал себя, не кошмар ли все это.
Он – пленник индейцев! Рабство ждет его! Нет, лучше смерть… И Мариусу припомнились рассказы о тех жестокостях, какие проделывали краснокожие над попавшими в их руки белыми. Десять, пятнадцать, двадцать лет приходилось несчастным влачить жалкое существование раба, пока смерть не освобождала их от мучений.
Чтобы отнять у Мариуса всякую возможность бежать, колдун племени первым делом сделал на подошве его правой ноги глубокий надрез, начиная от большого пальца и кончая пяткой. Нож проник в слой мускулов, так что хотя у пленника и сохранилась способность к движению, быстрая ходьба и бег стали для него совершенно невозможны.
Проделав эту операцию, индейцы предоставили инженеру относительную свободу при том лишь условии, чтобы он ухаживал за волосами своих тиранов, молол зерно, готовил кушанье и был гувернером или, лучше сказать, игрушкой всех ребятишек племени, столь же свирепых, как и их почтенные родители.
Конец ознакомительного фрагмента.
