Порой человеческая психика выдумывает чудовищные вещи, лишь бы не сталкиваться с пугающей действительностью.
Я стою у зеркала в ванной пытаясь поймать мимолетные мысли, раскиданные повсюду, в том числе и на белых поверхностях чугунной ванны и керамической раковины. Зачем я тут стою по пояс голый? Почему не уйду из дома и не отправлюсь на учебу? Что заставляет меня стоять вот так на одном месте?
Сегодня, буквально пять минут назад, раздался звонок. В трубке стационарного телефона послышался голос мамы. Она казалась отстраненной и очень далекой, словно говорила со мной с другого берега реки, разграничивающей настоящее и прошлое. Она хотела, чтобы я приехал в родной город, где не был целых пять лет, с момента, когда мне исполнилось четырнадцать. Я не знал, что ответить и не смел возразить.
– Тебе скоро отправляться в Сирию. Пожалуйста, приедь к нам с отцом, мы посмотрим на тебя. Ты давно у нас с ним не был в доме.
– Хорошо. А откуда вы знаете, что я подписал контракт с армией? – Мое недоумение поджигало мозг разными вопросами, не обнаруживающими ответа.
– Мать чувствует издалека… Приезжай скорее… Мы соскучились…
Разговор был зажатым и сдержанным. Я не высказал многого и не смел заикнуться о перенесенных лишениях в кадетской школе. Странно, но множество ран и синяков, нанесенных мне судьбой повлияли плодотворно на мои навыки. Теперь, можно сказать, я – истинный солдат, может быть будущий капитан или лейтенант. На потоке я был первым везде, поэтому получил аж пять грантов с выплатой премий. Что я умею? Бить, стрелять из пистолета, винтовки, ориентироваться на местности, водить мотоцикл и плавать. За все это я получил награды. Все они находятся у меня на стене в рамках. Иногда, когда прохожу мимо них, то благодарю своих родителей, за то что они отправили меня сюда, не смотря на перенесенные лишения в процессе становления настоящим мужчиной.
– Что же теперь? Надо отправляться в родной городок… Мотоцикл у меня есть. Права есть. Лишнее время – два-три дня… имеется. Погощу у родителей перед отъездом в Сирию, где буду стоять на одной из многочисленных застав. Где мне выдадут настоящий автомат. Я уезжаю в страну, где меня могут убить, но и где я получаю шанс продвинуться по службе. Или пан… или пропал… Патовая ситуация, ничего иного нельзя сказать тут… – Мои руки коснулись стекла, мокрого от испарины, шедшей от горячей воды. Я кивнул сам себе не понятно чего сопротивляясь внутри. В душе боролись два ощущения – горькое(горестное) и сладкое(сладостное). Я никак не мог понять свои чувства: первый раз за пять лет родители дали о себе знать, однако радости не прибавлялось ни грамма. Почему? Они же хотят увидеться перед отправкой на чужбину! Только и всего! – Возьми себя в руки. Приедешь и спросишь обо всем, что интересует! Не по телефону же разговаривать о личном, верно? Зачем ворошить прошлое, когда можно все обговорить лично? Успокойся, почисть зубы, а завтра утром напиши записку начальству, что берешь отпуск на три дня. Здесь нет ничего такого. Пока что я работаю при военкомате в казармах, меня некому особо отчитывать, да и начальство не строгое. Помнится мне даже разрешили покататься на мотоцикле целый день, не смотря на полную загруженность. Иногда мне даже кажется, что люди считают меня не от мира сего, поэтому и искренне жалеют. – Все хорошо. Хватит вести диалоги с собой и отправляемся спать. Давай, браток, не особо застаивайся. Помнишь по приезду сюда ты гнал дурные мысли как можно дальше? Вот так поступай и сейчас. Вскоре тебе служить далеко отсюда, все здешние проблемы улетучатся и станут далеким "вчера", превратятся в пыль и нечто совершенно ненастоящее. – Я в последний раз взглянул на свое отражение и выключил свет в маленькой уборной попрощавшись с самим собой на ночь грядущую. Я всегда так делаю. Это стало своеобразной привычкой, которую я приобрел с момента заселения в корпус по приезду в лагерь.
Я уложил себя "солдатиком", тихо выдохнул, так, чтобы не слышал сам свое собственное дыхание, затем накрылся покрывалом, пахшим хлоркой, немного содрогнулся от… внезапно нахлынувшей прохлады, поморщился скорчив недовольную мордашку и, положив руки вдоль тела, закрыл глаза покорно дожидаясь грядущего сна. Спалось плохо, снился наш небольшой городок, покоившийся на дне котлована. Там постоянно был туман, но висел непрозрачной пеленой толстого смога не желая растворяться в небе. Иногда он даже опускался на город… На самом деле это был вовсе не город, а поселок городского типа, рассчитанный на десять тысяч жителей. В своем сне я блуждал по этому городку пытаясь найти хоть одного живого человека, но мне это не удавалось. Вместо людей на меня двигались тени поднимая черствые руки в попытке утащить в прошлое. Приснится ведь такое! Самое страшное, что может случиться с солдатом – это не смерть, а паника, являющаяся самым опасным врагом на войне. Я старался изо всех сил вытряхнуть из себя состояние агнца на заклании, но не мог. Может я вовсе никакой не агнец, а настоящая паршивая овца, достойная лишь смерти, той самой, что нужно избегать всеми допустимыми человеку способами?
