-Каждый раз как вижу влюблённую пару, мило держащуюся за руки, меня это заставляет задуматься о сюжете…
–О каком ещё сюжете?
Сашу он не слышал, его тянуло в омут собственных мыслей, тащило на зияющее дно своих фантазий, грёз, в конце концов, пережитых сюжетов.
–Вот наблюдаю, как они проходят мимо меня, общаясь о своём, смеются, друг друга игриво подталкивают, после нежно соприкасаются плечами и молча продолжают свою прогулку, ни на секунду не разжимая руки. Я не смотрел завистливо, меня не пробирала злоба и ненависть, вообще не хотелось причинить им боли, которую далось испытать мне, мой взгляд провожал их благоговейно, но со скрытой скорбью, с крупицей надежды…
Рассказчик осёкся, озираясь по сторонам, будто бы в поисках продолжения мысли посмотрел на зеленые, трепещущие на ветру листья, солнце греющие ноги, которым не удалось уйти в тень дерева. Всё это представлялось для него особой летней негой, готовой растопить чувства, замороженные воспоминания, достать давно ненужные киноленты, ещё раз воспроизвести их, пропустить сквозь своё тело. Промолчав минуту-две, посмотрел на свои нежные, кажется, женские руки, лежащие на коленях, повернув голову в сторону визави сказал:
–Я провожал, пока они не минули за горизонт, как уходит солнце, пока они не ушли за каменный угол панельки, как уходим все мы или уходят от всех нас. Извини, ты задал вопрос?
–Да, я задал тебе вопрос, но после твоих тирад даже не знаю, хочу ли услышать ответ на него.
–Ты хотел узнать о «сюжете»,– Шмыгнув носом и продолжая глядеть в карие глаза, спросил Он.
Ответа не последовало, но кивок лишённый каких-либо эмоций дал чётко понять о правильности вопроса.
–Угу. Сюжет, сюжетом и называют сюжет.
–Спасибо большое, теперь всё стало на круги своя, кажется, я потихоньку вхожу в твою высокоинтеллектуальную колею,– Иронически перебил Его Сашка.
–Так ты слушай меня, а не перебивай. Ладно, по глазам твоим внимательным вижу, что готов к продолжению. Каждая влюблённость – это сюжет, притом не только романтический, так и жизненный в общем, ведь не зря говорят «Счастливые часов не наблюдают» или как же там говорится, впрочем, ты меня понял. Когда любишь или ненавидишь, то время ведёт с тобой очень подлую игру, любовные часы скользят по временной нити с бешеной скоростью, а когда злоба и боль пронизывает твоё сердце, тут как ни крути время остановится, замедлит ход событий, оставит, мучатся в сырой вневременной комнатке. Этих сюжетов море, бездонный океан, они присутствуют в нашей жизни, в судьбах окружающих нас людей, абсолютно везде, подчас это заставляет задуматься…
–М, о чём же,– Мягко спросил Саша, усаживаясь поудобней на деревянной лавочке, выкрашенной в бледно-васильковый цвет.
–Хм, как бы правильно сказать, даже не знаю.
Притомив голову, он снова посмотрел на ноги, на машины проезжающие мимо миниатюрного сквера в центре города усеянного вдоль деревьями и представляющие как бы живые поводья. Блеск машин проскакивал за стволами берёз, дубов, акациями и стройненькими невысокими яблонями, приходили мимо девчонки, не обделённые глухим мнением двух собеседников, бегала детвора, прячась за ножками деревьев, кудряшками зеленеющих кустов. Изредка проходили и осанистые женщины за тридцать, с маленькой наплечной сумочкой, низкие каблучки, чёрные или тёмно-синие прямые брюки со стрелками, какая-нибудь белая шёлковая блузка, просвечивающая строгий бюстгальтер, бывало с тёмные очками «Ray Ben», все как под копирку. Траву окружающую вымощенную дорогу трогал ветерок, заставляя еле производить колебания. Мысли неслись волнами, не унимаемыми порывами, ответы приходили в голову столь же быстро, как и улетучивались. Монолога внутри себя вызвать Он не хотел, но и лаконичным быть в своих размышлениях казалось непостижимо. Уловив перспективу, он опомнился и, выйдя из своего летаргического сна, открыл рот, но продолжать говорить не стал, нить повествования была в руках, он мысленной видел её и касался – с этим проблем не было, а вот нужных слов подобрать не мог. Ему всегда казалось гениальным умением находить правильные слова в разговоре с кем-то, да даже с самим собой, однако и всегда мерещилось, что есть темы и чувства, которые не подвластны буквам и цифрам, словам и теориям, их могли показать только действия, прикосновения, поступки.
–Я скучаю,– Излил из себя Он,– Я тоскую, меланхолия меня снедает, я скучаю по своему сюжету, не слишком короткому, и совсем не длинному. М-м-м, и идеальному сюжету, мне страшно оставаться наедине с этими воспоминаниями, то было время прозрения, постижения искусства, искусства любить. Аж мурашки берут, как я вспоминаю, может это просто катализированный моими воспоминаниями ветерок, пробегающий по мне? Тот любовный сюжет будет всегда со мной, мне кажется, что каждый последующий будет только оттенять его, идеальный, он всегда будет венчать моё сердце. Как хочется оказаться снова там, в том амплуа, в тех событиях, испытать всё: радость и горе, поражение и победу, любовь и отчаяние. Хочется ласкать Её, гладить мягкие тёмные волосы, смотреть в блестящие от страсти глаза, что бы она была со мной, тихо шептала на ухо, – «Люблю тебя …». Мечтаю о ней, о её голосе, вот бы встретиться снова и обнять, больше не отпускать обворожительную талию ни-ко-гда, не уплывать от прикосновений суккуба, не смотреть на серые кляксы в небе с горечью в сердце. Пусть всё сгорит, пусть я сгорю, убьюсь об тёплый летний асфальт, пусть все наши ссоры умрут навсегда, иссякнут недоговорённости. Чёрт с ним, если она всё-таки захочет выйти из нашего счастливого, разнузданного любовью цикла, то пусть останется подольше, хотя б в этот раз…
