В начале сотворил Бог небо и землю.
Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.
И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.
И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.
И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. [И стало так.]
И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.
И назвал Бог твердь небом. [И увидел Бог, что это хорошо.] И был вечер, и было утро: день второй.
И сказал Бог: да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша. И стало так. [И собралась вода под небом в свои места, и явилась суша.]
И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя [по роду и по подобию ее, и] дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле. И стало так.
И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду [и по подобию] ее, и дерево [плодовитое], приносящее плод, в котором семя его по роду его [на земле]. И увидел Бог, что это хорошо.
И был вечер, и было утро: день третий.
И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной [для освещения земли и] для отделения дня от ночи, и для знамений, и времен, и дней, и годов;
и да будут они светильниками на тверди небесной, чтобы светить на землю. И стало так.
Первые крупные хлопья снега накрывали Москву, очищая осеннюю слякоть и грязь. До зимы оставалась всего какая-то неделя. Для Марии Ивановны эта осень была неимоверна тяжела, работа с каждым годом становилась все тяжелее и тяжелее, а этот год вообще перевыполнил все планы и напомнил ей о том, что пятьдесят лет – это уже возраст. Глаза этой хрупкой женщины были глубокого, уносящего вдаль цвета, словно отражавшие бескрайний океан, полный тайн и загадок. Такая женщина не могла оставаться незамеченной, и ее история, словно запечатленная в каждой черте лица, казалась столь же загадочной, как и она сама.
Мария Ивановна в течение многих лет работала в одном из московских крематориев, именно она всегда говорила последнюю речь: «Сегодня мы прощаемся с неповторимым человеком…». Но, чуть больше месяца назад ей пришлось говорить последнюю речь над лежащей в гробу подругой. Ей казалось, что теперь навек в ее глазах преобладают печаль и скорбь, ее самой и всех тех, кто потерял своих родных и близких. Не смотря на ее огромную любовь к поэзии, в последнее время в ее больном, воспаленном рассудке не пробежало ни единой строки, да что там «пробежало», даже не проползло… Она прекрасно понимала, что работа занимает большую часть ее времени и сил, оставив небольшое пространство для реализации ее творческой страсти… Который год подряд она с нетерпением ждет отпуска, а когда он все-таки наступает, Мария просто-напросто не успевает отдохнуть и набраться сил. Она мечтает закрыть глаза, а когда откроет, оказаться на необитаемом острове, где только пальмы, море и песок, а не грязь и слякоть последнего лета, плавно переходящего в осень, вначале – раннюю, а теперь уже и позднюю. В своих воображениях Мария часто сочиняет героев и пишет о них стихи, отражающие суть окружающего мира с яркими оттенками рассвета и нежного шелеста листьев на ветру, а не о глиняных осенних человечках, злостно смотрящих на нее из каждой лужи.
С покойной Ниной Федоровной они дружили долгие годы, и стали друг для друга очень близкими людьми. У Марии Ивановны до сих пор никак не укладывается в голове, что Нины больше нет в живых, что она ушла из жизни в самом ее расцвете, и что это все не сон, а печальная реальность. Горькая утрата оставила пустоту в ее сердце, в последнее время Мария часто вспоминала, что Нина была простой и безотказной женщиной, умеющей поддержать в нужный момент.
А началось их общение, переходящие в долгую дружбу, с тех самых пор, как Мария Ивановна приехала в Москву из Петербурга, нет, на тот момент еще из Ленинграда. Нина Федоровна была верующей женщиной, и последний год своей жизни много паломничала по святым местам. Когда они встретились в последний раз, Нина Федоровна, не взирая на болезнь, позволила себе выпить с подругой водки. Нина Федоровна в этот вечер очень много говорила, рассказывала, что поняла смысл всей своей жизни, что он заключается не только в том, чтоб родить и воспитать детей, но и в том, чтобы прийти к Богу, в которого Мария Ивановна совершенно не верила.
Нина Федоровна напомнила подруге, как три года назад им посчастливилось посетить Троице-Сергиеву Лавру, как приложились они к мощам преподобного Сергия, и что они почувствовали тогда. Нина Федоровна почувствовала ощущение любви и тепла, а Мария Ивановна холод и боль. Боль оттого, что уже долгие годы не общается со своей мамой и родными сестрами – старшей, Верой и средней, Татьяной. Но в этот их последний вечер они позволили себе то, что никогда до этого не позволяли. Подруги, не смотря на огромные разногласия, никогда не позволяли себе оскорбления и нравоучения в адрес друг друга. А в тот вечер у них сложился очень тяжелый разговор, который Мария Ивановна запомнит теперь на всю оставшуюся жизнь, а когда ее мировоззрение поменяется, она будет вспоминать с улыбкой и горечью на сердце эту последнюю беседу. Нина Федоровна начала с того, что рассказала подруге о неимоверной любви Христа, который взял на себя грехи всего человечества. Мария Ивановна посмеялась и не поверила, что человек, пусть Он даже имел в себе божественное начало, смог взять на себя все грехи своих предков, современников и потомков:
