Джаспер обхватил своей маленькой ручкой палец матери. Лилит ласково смотрела в глаза малышу, на его милое, прекрасное личико. Маленький Джаспер еще почти совсем ничего не понимал, но мать уже знала – его ждет великое будущее.
Лилит покачивала его, глазки младенца постепенно закрывались. Спустя две колыбельных Джаспер засопел, отправившись в страну сладких снов. Лилит аккуратно опустила его в кроватку и как раз в этот миг в дверь квартиры тихо постучали.
Она подошла к двери и посмотрела в глазок. Охнув, Лилит тут же отворила дверь, впуская мужа. Тот, промокший до нитки, быстро вошел и поставил свою сумку около кроватки. Обернувшись, он крепко обнял жену, а после предложил сесть.
– Где ты так долго пропадал? – взволнованно спросила Лилит, – Я очень беспокоилась.
– Это сложно объяснять Лили, – бегло сказал он, – Со мной вообще сейчас небезопасно находиться, – его речь стала медленнее и с запинками, – я… я… вообще я пришел попрощаться.
– О чем ты таком говоришь?
– О том, что я опасен. Сейчас я угроза ордену, а, следовательно, и вам. Я беспокоюсь о тебе, о Джаспере.
– Что ты такого натворил?
– Дело возможно серьезнее, чем думают в ордене. Мне нужно пропасть с радаров. Надолго. И вам тоже.
– Объясни.
– Я связывался с Братством. Они разрешили тебе и ребенку отправиться в штат Мэн, на одну из Ферм. Там вы будете в безопасности, а Джаспер научиться всему необходимому в нашем деле.
Ноги Лилит подкосились и она, чтобы не упасть ухватилась за спинку близ стоящего стула. Она понимала – переезд на Ферму крайняя мера для обеспечения безопасности. Значит своего мужа она больше не увидит… Никогда.
– Думаешь, я просто так приму факт, что ты исчезнешь из моей жизни и оставишь сына расти без отца! – сдавленным голосом воскликнула Лилит, но не громко, боясь разбудить тихо сопящего в кроватке Джаспера.
– Это единственный выход, милая. Поверь мне. Так будет лучше для всех нас, – произнес он ровным опустошенным тоном, достал из внутреннего кармана куртки конверт и передал Лилит,– Здесь билеты и пропуска на Ферму.
Он встал из кресла, схватил сумку, в которой брякнуло что-то металлическое. Он протянул руку к двери и на секунду замер.
– Я открыл ящик Пандоры, Лилит… И я не уверен, что справлюсь, – его голос источал грусть, взгляд был опущен вниз. Повернув голову к супруге, он улыбнулся и промолвил – Прощай, любовь моя!
Он отворил дверь и скрылся в ночи как подобает тому, кто имеет честь называть себя Ассасином.
* * *
– Маам. Я знаю, что мне не обязательно отрезать палец при инициации. Зачем ты шутишь по этому поводу, -проговорил восемнадцатилетний Джаспер.
– Твой отец меня постоянно этим пугал, – Лилит улыбалась, смотря на свое подросшее дитя, – Мы тогда тоже росли на Ферме и он каждый раз мне твердил, что придётся оттяпать безымянный палец. Иначе носить спрятанный клинок было нельзя.
– Но его давным-давно модифицировали, еще в средние века – заметил Джаспер, облачившись в белый балахон с широким капюшоном, – Палец совсем не мешает.
– И с чего ты взял, что они могли придумать такое? Они в свое Средневековье и меч нормальный не могли выковать, а ты про модифицированный клинок мне говоришь.
– Я тебе сотню раз говорил, я… а… ладно, – Джас накинул капюшон и посмотрелся в зеркало, – Наконец, пройду инициацию и разыщу отца. Ведь он должен быть жив.
– Сын, такому ассассину как ты не дадут просто так блуждать по земному шару без дела. Твоему таланту обязательно найдут применение. И потом, ты думаешь, отец позволит себя найти? Скорее он найдет тебя. Ведь он мастер.
– Одно не мешает другому. Я буду брать задания, но не забуду о своей личной миссии.
Мать подошла к сыну и крепко обняла. Джаспер заметил на ее глазах слезы.
– Ты так быстро вырос, Джаспер. И теперь покинешь это место навсегда. Не думала… (всхлип)… что доживу до этого.
– Я люблю тебя, мам, – Джаспер обнял её. После инициации он покинет Ферму. Отправиться навстречу событиям, к которым так долго готовился, но предугадать никак не мог.
Вагнер открыл глаза, отпустив прочь глубокий сон. Он обнаружил себя лежащим на животе, деревянный пол отдавал холодом. Также он осознал, что туго связан по рукам и ногам крепкими веревками, а из одежды на нем только нательное белье в виде тонких, серых от грязи, штанов.
В помещении было темно, и глаза Вагнера только стали к ней привыкать. Он понял, что находиться в небольшой комнате с обшарпанными стенами и с одним, и то закрашенным, окном и одной же дверью напротив него. На стенах различил красивые узоры, что значило – ранее это была очень даже жилая комната. Мебели не было, даже лампочка была выкручена из цоколя, и теперь там как будто была зияющая черная дыра.
Голова слегка побаливала. Вагнер припоминал тяжелый удар по его затылку. Затем звезды, темноту и теперь он тут. Долго ли он был без сознания? Как далеко его могли увезти? Много вопросов и крайне мало ответов. Нужно было выбираться.
Вагнер перекатился на живот, оттолкнулся щетинистым подбородком от пола и, поджав под себя ноги, оказался в положении сидя на коленях. После он начал с силой трясти головой над полом. Волосы его были не такими длинными, чтоб собирать их в хвост, но все-таки имели изрядную длину. Увидевший со стороны сказал бы, будто Вагнер хочет сломать себе шею. Однако он делал это с другой целью, да и тряс настолько тихо, насколько мог, чтоб не упустить нужного звука.
