Первое, что я увидел перед собой, были искореженные куски металла, когда – то называвшиеся машиной. Ободранная дверь лежала прямо передо мной, будто смятая невиданным великаном. Из груди тогда, помню, вырвался булькающий звук, то ли стон, то ли сдавленный вопль. Я помнил, что мгновение назад мы с друзьями ехали по трассе домой – счастливые, что рабочая неделя наконец окончилась, мечтающие о бане на даче и всевозможных закатках и соленьях, заботливо заготовленных моей мамой.
Я не мог понять, почему вдруг я оказался посреди леса, возле машины, совсем один. Голова болела так сильно, словно некий безжалостный палач вбил раскаленный гвоздь мне в череп, позабыв вынуть его обратно.
Автомобиль был смят в гармошку. Меня окружали сосны – огромные, величественные, царапавшие небо пахучими иглами. Тогда я не знал, что в этом месте не растет почти ничего, кроме хвойных пород, не знал, что меня окружают тысячелетние горы. Нет, в своем сознании я все еще находился под Брестом, всего в нескольких километрах от своей дачи.
Боль в голове вдруг вспыхнула с такой яростью, что согнула меня пополам, поставила на колени. Из глаз брызнули слезы, а затылок и темечко будто разваливались на куски.
– Ааааааааа… – булькающий стон, вот и все, что я смог выдавить из груди.
На теле не было ни царапины, и я не мог понять, почему голова болит столь сильно. Свернувшись калачиком, я лежал у искореженной двери, не в силах выдавить из себя крик, и лишь изредка дергаясь от приступов адской боли.
Мне было страшно. Лес, необычайно тихий, будто замер вокруг, лишь изредка взмахивая крыльями невидимой птицы, или тихо потрескивая упавшей с дерева веткой.
Кое – как я встал, опираясь на машину.
– Помогите! По – мо – ги – те! – что есть силы закричал я. Отчаянье охватило меня с такой силой, что я забыл даже о головной боли.
Неожиданно мне показалось, что я услышал далекий крик справа от себя.
Я замер.
Те моменты, когда каждая клеточка твоего тела превращается в слух, те моменты, когда биенье твоего сердца – лишний, омерзительный шум, моменты, когда нервы натягиваются подобно корабельным канатам в шторм…
– Хэй! – чей-то крик эхом разнесся между исполинских деревьев.
Я бежал навстречу спасительному голосу, не обращая внимания на липкую паутину и то и дело хлеставшие по лицу ветки.
Выбежав к невысокому холму, окруженному, как мне показалось, идеальным кругом из сосен, я увидел очень странного человека. Его одежда состояла из беспорядочно свисающих лоскутов ткани, пучков травы, сосновых игл, веточек, и напоминала охотничий костюм «Леший», однажды виденный мной по телевизору.
В руках он держал лук с положенной на тетиву стрелой, которая, к счастью, смотрела в землю.
Лицо незнакомца выглядело худощавым и вытянутым, а кожа отливала болезненной бледностью. Уши стрелка были необычайно большими, заостренными, оттопыренными. Его внешность напоминала карикатуру на эльфа из саги «Властелин колец», реалистичную и живую.
Незнакомец глядел на меня, прищурившись, холодными, почти прозрачными голубыми глазами.
– Здравствуйте, – я улыбнулся, приветственно раскинув руки в стороны.
Резкая боль пронзила правую кисть, заставила меня согнуться пополам. Стрела пригвоздила мою руку к дереву.
Я чувствовал вибрацию ее древка, и трясся от страха и боли. Серый круг неба над головой завертелся волчком.
Меня вырвало, кажется, на грудь.
Я увидел перед собой лицо стрелка. В его холодных, прищуренных глазах читалась усмешка.
– Ты ведь не знаешь, кто я? – спросил он странным, отрывистым голосом.
– М-м-м-м-м-м, – промычал я в ответ, отрицательно качая головой.
– Откуда ты пришел?
Мне показалось, что я начал рассказывать стрелку об аварии, о машине, смятой в лесу, но по выжидающему лицу собеседника понял, что весь монолог происходит у меня в голове.
– Х-у-у-у-у, – выдохнул я.
Темнота.
Я не понял сразу, где нахожусь. Я попробовал встать и осмотреться, но понял, что крепко-накрепко привязан к холодному столу. Даже моя голова была четко зафиксирована, и не было ни единой возможности смотреть по сторонам.
Я видел лишь огромный сводчатый купол зала, поражавший своей мрачной помпезностью, и украшенный деревянными вставками с затейливой резьбой.
В куполе тут и там имелись отверстия, не то проеденные временем, не то носившие иной характер – религиозный или научный. Сквозь отверстия пробивался мертвенно – холодный лунный свет.
Странно, что все это время я оставался настолько спокойным: нереальность происходящего просто не укладывалась в рамки моего сознания.
Собрав все силы, я снова попытался встать. В этот раз я смог слегка повернуть голову. Моя правая рука ужасно болела. Наверное, ее раздуло от крови и гноя: я чувствовал, как ремни, или веревки, которые удерживали меня на месте, врезаются в плоть.
Каждое движение конечностью доставляло нестерпимую боль.
Я осознал это также внезапно, как и запаниковал.
Я начал что есть силы скрестись здоровой левой рукой о столешницу. Пальцы ощущали шершавую каменную поверхность.
Так вот, почему мне так холодно. Меня затрясло.
