Современная философия познания находится, по моему убеждению, в глубоком кризисе. Она бесконечно повторяет зады традиционных подходов к познанию, заложенных еще древними греками, и ориентируется на принятую в то же время метафизику. Поэтому она в ряде случаев либо открыто отвергается как профессиональными философами, так и учеными других специальностей, или просто игнорируется. Приведу лишь три примера критического отношения к существующей философии познания. Одно из них принадлежит немецкому философу прошлого столетия Артуру Хюбшеру, второе – выдающемуся ученому нашего времени, недавно скончавшемуся Стивену Хокингу, а третье – известной американской философине Сьюзен Хаак.
В своей книге Хюбшер пишет: «С готовностью берущаяся за все современные задачи, философия окончательно утратила свою роль царицы наук, верховного судьи и свободной руководительницы исследования. Она ничего не может теперь давать серьёзному труду естествоиспытателей. Она истощает себя в подражании Гегелю, в кропотливой и в сущности бесцельной возне с понятиями, в тканье паутины все новых категориальных схем, на редкость абстрактных фантазий и конструкций. Страсть к формализму заставляет перекидываться на соседние области; изложение и обоснование метода представляется последней и самой скромной из целей мыслителя. За этим следует уже шаг в двойную область литературы и фельетона.
Предательскую роль играет такое частое соединение мыслителя с писателем. Настолько же предательскую, как и те новые формы, о которых философы нам говорят. К их услугам многообразие форм выражения. Среди философов есть романисты и новеллисты, например Камю, Марсель, Сартр, Сантаяна; драматурги – Камю, Марсель, Сартр; остроумцы – Рассел, Шольц, Уайтхед; эссеисты – Камю, Кроне, Гвардини, Мунье, Ортега и тот же Сантаяна. Есть и другие, выражающие себя в автобиографическом жанре, – Бердяев, Гельпах, Швейцер, Циглер. Есть и такие, что и в форме, и в материале охотно выходят за строгие границы, излагая свои философские размышления. У Бергсона, Шпенглера, Тойнби, Циглера мы увидели новый опыт многослойной интерпретации, проводимой одновременно в областях биологии, психологии, религии и истории и не боящейся также возвращаться к мифологии. Всё больше заметно, что побудительные импульсы и влияния, воздействующие на философскую мысль, все больше переходят в соседние области психологии, характерологии, социологии, искусства»[1].
Когда я открыл книгу Стивена Хокинга и Леонарда Млодинова «Высший Замысел», я был с первых же строк буквально ошарашен, ибо прочитал там следующее утверждение: «…Традиционно все эти вопросы (о природе бытия – А. С.) касаются философии, но философия мертва (курсив мой – А. С.). Она не выдержала состязания с наукой, особенно с физикой. Ученые взяли в свои руки факел, освещающий процесс познания. Целью данной книги является предложить объяснение новейшим научным изысканиям, осветить их теоретическое значение. Они предлагают совершенно иную картину вселенной и нашего в ней места, картину, отличную от традиционной, даже от той, которая нам являлась пару десятков лет тому назад…»[2]
Я был обескуражен словами о том, что на сегодняшний день «философия мертва». Один из ведущих физиков планеты, выдающийся проповедник и провозвестник научных открытий последних десятилетий, заявляет, что сегодняшняя философия никак не помогает ему толковать новейшие данные об устройстве вселенной и о роли человека в общей картине мира. В конце концов, философией занимались люди несколько тысяч лет, да и сегодня еще масса людей претендуют на исполнение принятого ими на себя философского долга в объяснении новейших научных достижений. Но, поразмыслив, я понял, что со своей колокольни авторы книги в определенной мере правы – физикам и представителям прочих точных наук прежние философские представления не ко двору. Они им попросту не нужны, ибо выводы ученых и существующие философские постулаты в очень малой мере совпадают между собой: они как бы идут параллельным ходом, не пересекаясь друг с другом. Чаще всего философы просто берут новейшие достижения ученых и пытаются приспособить их post factum к существующим философским построениям. Что может дать такой подход для стимулирования новых открытий? Да и нужен ли он для науки, которая в основном питается своими внутренними источниками, своими же новейшими открытиями и их внедрением в практическую жизнь?
Однако вывод о том, что носителем философского знания становятся исключительно сами ученые в рамках их конкретной науки, меня не устраивает. Из него следует, что физики дадут картину мира в свете выведенных ими постулатов, биологи представят нам свою трактовку, ученые иных специальностей добавят к этому дополнительные оттенки и т. д. Как обобщить такие различные точки зрения и такое лоскутное знание в общую для всех людей картину существующего мира? Мы просто получим разнообразные блюда, которые будет невозможно свести в единое полезное и удобоваримое целое. И, опять-таки, вся философия останется простым толкователем уже полученных результатов, но никак не заранее продуманным меню с соответствующими критериями отбора блюд.
