Читать онлайн полностью бесплатно Дмитрий Самохин - Опережая бурю

Опережая бурю

Это мир пара и магии. Исполинские воздушные корабли бороздят небесные просторы, по улицам городов ездят паромобили, а планетой правят не императоры и короли, а магические ложи.

Книга издана в 2009 году.

Благодарю за помощь и поддержку Иара Эльтерусса,

Еву Самохину и Юлию Немчинову


Когда уходят герои, на арену выходят клоуны

Генрих Гейне

ЧАСТЬ 1. МИМИКРЕЙТОР

Глава 1. Воздушные исполины

Ветер гудел в печной трубе и завораживал мальчишку. Ему чудилось в печном гуле неземное волшебство, словно сам Малахай Зима разгуливал по крыше и дул в трубу, проверяя, нет ли ему ходу. О его зловредности мальчишкам рассказывала бабка Агриппина, живущая одиноко на другом конце деревни, а ребятня, обожающая волшебные сказки, и рада слушать. И если ход найдется, то просочится Малахай в дом, и закружит, завьюжит, заморозит всех до смерти лютой, пугала Агриппина детишек.

А их печь потухла уже почитай часа два назад. Отец с матерью тихо-мирно спали, последний сон досматривали. У крестьянской семьи последний сон самый короткий, зато самый сладкий. Старшие братья крепко дрыхли на печи, похрапывали. Разбудить их всегда проблема. Ни в какую вставать не хотят. Отец выстрелит над ухом из ружья, не проснутся. Правда, не проверяли, но тут и проверять нечего. Кому как не ему Старху, старших братьев не знать.

Пока родители и братья спали, они не могли увидеть его маленькую тайну. А то расшумелись бы, сказали: «чернокнижию покорился, часом не бабка ли Агриппина научила, недаром ее все в деревне ведьмой кличут. Почитай шестой десяток лет разменяла, а ни мужа, ни детишек не нажила. Все стороной обходят, шорохаются». Кому скажешь, что сила эта божья, от рождения ему дарована, не поверят. Родные не поверят, мамка с батей не поверят. Чего уж про соседей, да друзей говорить.

А если сейчас огонь в печи не разжечь, то Малахай проберется. Этого нельзя допустить. Можно конечно и дедовским способом: кремнем и затопочкой, но ее стругать надо. Никишка, брат средний, не приготовил с вечеру, его это обязанность-то, а он слентяйничал. Вот потому и придется огонь сперва в себе разжечь, а потом в печь его и направить.

Огонь то это что? Это первичная стихия, как бабка Агриппина учила. Умная она бабка Агриппина то. Все из огня произошло, в огонь и вернется. Стало быть, и его Старха сила божественная, потому что изначальная. Так ему бабка Агриппина нашептала. Она же и сказала, чтобы никому кроме нее не рассказывал о своем умении. «А то весь свой век в колдунах и проходишь. За лекарством там, травкой какой или наговором заговором к тебе ходить будут, а вот ни друзей, ни невесты не сыщешь. Люди сторониться тебя будут, словно чумной какой». Сам-то Старх по младости лет никогда и не задумывался ни о чем подобном.

Старх приоткрыл печной заслон, аккуратно сложил поленья шалашиком, чтобы лучше занялись, и присел возле очага на корточки.

Огонь сперва в душе родиться должен. Так он разумел. Глаза закрыл, и представил пламя яркое, задорное. Оно весело пляшет в засушливое лето по тайге, что даже иной раз из города приплывают воздушные баржи с водой заливать разбушевавшуюся стихию, пока огонь до города не дополз.

Сперва не получилось. Никак образ не рождался. А потом перед глазами как вспыхнул пожар, да такой, что аж дух захватило. Старх даже зажмурился внутренне, пламя глаза слепило.

Теперь самое трудное дело. Огонь душевный, воображаемый в физический воплотить, но и с этим Старх справился играючи.

Глаза открыл, а пламя никуда не исчезло. Перед взором танцевало, ярилось. Старх силой воли швырнул огонь в печь. Он лизнул бревенчатый шалашик, вкусил, распробовал подношение, да стал жадно его поедать.

Теперь Малахай Зима в дом не проберется. Нет ему хода.

Старх поставил заслон, и утер рукавом рубахи выступивший на лбу пот. Утомился. Все-таки щепой и лучиной огонь в печи разжигать куда сподручнее, но интереса никакого. Этим пусть братья старшие занимаются.

Старх взобрался на полати и, сам не заметил, как погрузился в легкую, но чарующую дрёму.

Разбудил отец, склонившийся над сыном. От отца приятно пахло свежим хлебом и луком. Он потрепал Старха по голове, взъерошил волосы, и сказал:

– Солнце уже взошло. Вставай, давай, соня-засоня.

Старх поднялся на локотках, и посмотрел утренней совой на батю. Морщинистой доброе лицо, убеленное седой бородой и пышными усами. Как же он любил отца.

– Сын, ты это сходи к Авдотьевым. Спроси дядю Матвея, пойдет ли он со мной завтра на охоту. Если же согласен, то уговорись хорошенько.

– Бать, а меня с собой возьмешь?

– На медведя то? – Отец усмехнулся. – Рановато тебе еще. Вот когда пойдем тетерева охотить, тогда возьму. Обязательно.

– Обещаешь?

– А то, как же! Когда я тебя обманывал.

Эти слова отца и его ласковый голос убедили Старха. Он вскочил с полатей, натянул штаны на исподнее, накинул рубаху, подвязал ее тугим кожаным пояском с красной каемочкой, мамин подарок, они с батей прошлой осенью в город ездили, вот и привезли, намотал на ноги портянки, да сунул ноги в сапоги, старые, разношенные, но ещё крепкие.

– Я бегом. – Пообещал Старх, вглядываясь в морщинистое лицо отца.

В избе тепло и уютно, так что и на улицу идти не хотелось. Весело трещал дровами огонь в печи, мама расставляла тарелки на стол, да помешивала варящуюся кашу. Эх с малиновым бы ее вареньем, да нету, все закончилось к исходу зимы. Братья уже давно на улице. Батя Никишке по первое пропесочил за не заготовленную с вечера растопочку, так что теперь он трудился, наверстывал упущенное, а старший брат Иван колол дрова.



Другие книги автора Дмитрий Самохин
Ваши рекомендации