«Всё кончено, заморосил осенний дождь,
И, словно листья на ветру,
Поблекли слова любви.
…..
Все говорят, что ночь осенняя длинна,
Не так это, увы,
Мы не успели слов любви произнести,
Как наступил рассвет!»
(Оно-но Комати).
……..
Я родилась в префектуре Акита, которая находится на западной окраине Японии, так что Океан с детства окружал меня со всех сторон.
Помню, будучи беззаботным ребёнком, я часто бегала на побережье и любовалась очень красивыми окрестностями. Лодки с усталыми рыбаками иногда приставали к берегу, полные серебристой рыбы. Эти люди были бедняками, но рыба могла прокормить их, потому что многие богатые землевладельцы и даже чиновники при дворе императора Ниммё покупали много рыбы, морепродуктов, ведь это, можно сказать, была наша единственная пища. Её практически не готовили, приправляли различными соусами и ели. Говорили, император очень любил рыбу, ел с удовольствием морских ежей и очень уважал изысканные вина, поставляемые ко двору торговыми караванами из Азии.
Я, также слышала о том, что император Ниммё, был тогда ещё молодым человеком, интересовавшимся философией; говорили, также, что внешне он был очень красив, но эти слухи передавались из уст в уста, потому что доподлинно никто ничего не знал.
Простому человеку нельзя было даже помыслить приблизиться к императорскому дворцу.
Я сидела на скалистом побережье и наблюдала за тем, как вдалеке медленно накатывались волны одна на другую, растворяясь в предрассветном тумане.
Каждое утро, когда в доме до меня не было совершенно никакого дела, я любила приходить сюда и думать, думать, думать.
О чём я думала? О жизни….. Что может думать о жизни десятилетняя девочка, которая и жизни-то совсем не знает? Я слышала голоса чаек, порой мне казалось, что они поют. Наверное, это мне только казалось, потому что у меня богатое воображение.
А иногда я засыпала и видела один и тот же сон – холод, яркое солнце на небе и огромную женщину, которая превращалась в моржа. Позже рыбаки рассказали мне о северной стране, где обитают люди, поклоняющиеся силам природы и Священной Матери Моржихе. Они чем-то похожи на нас, но у них своя жизнь и верования, свои обычаи и традиции. Я считала себя довольно доверчивым человеком, однако однажды моя мама как-то сказала мне:
– Нельзя раскрываться перед тем, кто недостоин тебя, кто не зрел духом.
– Почему? – спросила я, удивившись материнской мудрости, потому что моя мать раньше всегда считалась молчаливой женщиной.
Вообще-то, так всегда принято в традиционных японских семьях, чтобы женщина часто молчала, рожала детей и следила за хозяйством.
– Разве ты доверила бы огонь неразумному ребёнку? Точно так же, не раскрывай своё сердце недостойной душе. Душа, как огонь.
Однажды я спросила у мамы:
– Что такое любовь?
Она пожала плечами, посмотрела куда-то вдаль, там очень далеко белела гора Фудзияма.
– Не знаю, людям проще любить одежды, чем душу. Любовь – это когда любят твою душу.
Честно говоря, тогда я не поняла слов мамы. Мама считалась самой красивой женщиной во всей округе, она всегда ходила мелкими шажками, как обычно ходили все аристократки. В нашей префектуре считалось большим мезальянсом, если мужчина-землевладелец, хоть и состоятельный, женится на женщине из аристократической семьи.
Позже я узнала, что он присмотрел её на ярмарке урожая риса. Никто во всём округе не верил, что такая девушка даст своё согласие на брак с простолюдином. Однако помолвка состоялась, хотя я всегда подозревала, что моя мама не любила отца, а вышла замуж за него, просто потому что она бежала от своей несчастной любви.
– Мама, а ты когда-нибудь любила по-настоящему?
Мама опустила голову, посмотрела вдаль на облако Фудзиямы и спокойно ответила:
– Иди, пора ужинать, тебя и так все давно ждут.
В тот же день я поняла, что задела очень больную для неё тему. Мне вдруг стало очень грустно. Там далеко, далеко за этим огромным Океаном существует Страна Счастья, куда отправляются все умершие души. Когда-нибудь и я отправлюсь туда…..
Мой отец Су-яма Хоякито считался одним из самых влиятельных землевладельцев в нашем округе. Он был старше матери на двадцать лет, но по его нежному взгляду, направленному на неё, я поняла, что отец по-настоящему любил мать. Утром он уходил в округ префектуры, где участвовал в совете старейшин, а вечером его повозка всегда приближалась к нашему аккуратному двухэтажному дому с красивым садом, за которым всегда следила сестра Хакира.
Она немного прихрамывала на правую ногу после падения с лошади, поэтому её никто не брал замуж.
Сначала Хакира жутко расстраивалась, уединялась, как и я же, а затем решила следить за садом. Днём она лепила из глины фигурки Будды, Хоттея и ставила их в различных уголках нашего сада. Забавно, ты гуляешь, занимаешься созерцанием, и сам Будда благословляет тебя.
Если уединение Хакиры было связано с её досадой, разочарованием, то я уходила к Океану просто, чтобы понаблюдать за рыбаками, послушать плеск волн, и на душе становилось спокойно.
Ужинали мы рано, когда солнце едва-едва заходило за горизонт.
Помимо членов нашего семейства зачастую с нами ужинали паломники, которых мама всегда привечала. Но в тот день в гостях была тётя Акира. Она приезжала к нам обычно весной перед самой посадкой риса. После посадки начинались массовые праздники, в том числе и День Общения с Предками. Этот праздник мне совсем не нравился, потому что он напоминал мне о тех, кто ушёл, и кого я очень любила.
