Сэм Уолтер ворвался в мой кабинет, пристально оглядел все коллекционные постеры на стенах и спросил:
– Каких ты знаешь знаменитых мексиканских художников?
– Ривера, – ответил я. – Мартинес. Дельгадо.
– А как насчет этого?
Сэм швырнул мне на стол яркую папку.
– Прочти-ка!
Я прочел то, что было написано большими красными буквами:
– Сикейрос, sÍ, Ороско, olè.— И дальше: – Галерея «Гамбит». Бойл-Хайтс. У них на том берегу что, выставка Ороско – Сикейроса?
– Читай то, что мелким шрифтом. – Сэм ткнул пальцем в брошюру.
– Выставка, посвященная памяти великого художника Себастьяна Родригеса, наследника величайшего искусства Сикейроса и Ороско.
– Беру тебя с собой, – сказал Сэм. – Посмотри на дату.
– Двадцатое апреля. Черт, это ж сегодня, в два. Черт, через час начало! Я не могу…
– Можешь. Ты ведь эксперт по живописи, верно? Это не открытие, а закрытие. Похороны.
– Похороны?!
– Художник, Себастьян Родригес, будет присутствовать, но только мертвый.
– Ты хочешь сказать, что…
– Это поминки. Там будут его мать с отцом. Придут братья и сестры. Кардинал Махони заскочит.
– Боже правый, неужто он был таким талантливым художником? Какие люди!
– Изначально предполагалось устроить вечеринку, но он упал и расшибся насмерть. И вместо того чтобы все отменить, они притащили туда тело. Так что теперь это будет что-то вроде заупокойной мессы со свечами и хористами в кружевах.
– Боже мой! – произнес я.
– Вот именно, можешь повторить это еще раз.
– Боже мой. Заупокойная месса по неизвестному художнику в третьеразрядной галерее где-то в мексикано-испано-еврейском районе Бойл-Хайтс?
– Листай дальше. Ты увидишь на этих страницах дух Ороско и Сикейроса.
Я перевернул несколько страниц и ахнул:
– Ничего себе!
– Вот именно, – сказал Сэм.
Мчась по автостраде, ведущей к еврейско-испанскому району Бойл-Хайтс, я постоянно твердил себе:
– Этот парень гений! Где ты его откопал?
– В полиции, – ответил Сэм, ведя машину.
– Где?
– У копов. Он нарушил закон. Провел несколько часов в КПЗ.
– Несколько часов? А что он натворил?
– Что-то ужасное. Невероятное. Но не настолько, чтобы засадить его в кутузку. С одной стороны, ужас, с другой – ничего особенного. Посмотри наверх!
Я поднял глаза.
– Видишь этот пролет наверху?
– Мост? Но мы его уже проехали! А что?
– Вот оттуда он и упал.
– Спрыгнул?
– Нет, упал. – Сэм нажал на газ. – Больше ты ничего не заметил?
– Где?
– На том пролете. На мосту.
– А что я должен был заметить? Ты ехал слишком быстро.
– На обратном пути. Увидишь.
– Место, где он погиб?
– Место, где он пережил свой звездный час. А потом погиб.
– Место, где в него вселились духи Ороско и Сикейроса?
– Ты попал в самую точку!
Сэм свернул с автострады.
– Приехали!
Это была не художественная галерея.
Это была церковь.
На всех стенах были развешаны яркие картины, каждая из которых была настолько потрясающа в своем радужном великолепии, что казалось, они взвиваются в небо языками пламени. Но они уступали место другому огню. Две или три сотни свечей горели огромным кольцом вокруг просторной галереи. Они горели так уже несколько часов, и от их пламени веяло таким летним зноем, что вы сразу забывали о том, что только что пришли с апрельского холода.
Конец ознакомительного фрагмента.
