Стояло ясное, тёплое сентябрьское утро. Деревья были едва тронуты яркой желтизной, и лишь рукотворное золото куполов Собора могло посоперничать с золотом природным. Все дорожки вокруг были начисто выметены, а у входа в Собор толпились верующие. Все пришедшие непременно хотели попасть внутрь и присутствовать при богослужении. И хотя народу было много, никто никого не пытался обойти или хоть как-то кого-то притеснить. Клирики – двое рослых юношей в рясе – с учтивой улыбкой встречали посетителей у входа и приветствовали. Наконец, все желающие вошли, клирики закрыли огромные двустворчатые двери Собора и стали возжигать лампады. Убранство Собора подавляло своей внушительностью. Золото и богатейшие росписи заставляли благоговеть перед сотворённым людьми во имя Бога. Верующие тихо переговаривались в ожидании начала богослужения. Наконец, священник встал перед паствой с молитвословом в руках. Богослужение началось.
Голос старого священника звучал низко, а его напевное чтение доходило до самых отдалённых рядов, отражаясь от стен Собора. В полумраке клубился ладан, воздух быстро стал душным. Однако никто не покинул своего места, проявляя силу воли и проверяя силу веры. Атмосфера в Соборе околдовывала величием происходящего. Голос священника заставлял трепетать даже самые твёрдые сердца. Все на время забыли о существовании другого мира, мира вне Собора. И напрасно.
На территорию Собора въехало два микроавтобуса с тонированными стёклами. Машины быстро достигли дверей Собора и остановились. Двери распахнулись практически одновременно, и из микроавтобусов выскочили люди в чёрных масках на лице и с оружием в руках. Они быстро вбежали по ступеням к дверям и, резко распахнув их, ворвались внутрь. Свет мощным потоком хлынул в полумрак Собора. Священник, благословлявший паству, остановил движение руки на взлёте и, не окончив крещение рукой, замер. Задние ряды верующих уже не были стройными, там царил хаос. Их грубо расталкивали люди в масках. Средние ряды ещё смотрели на священника и друг на друга, не понимая, что происходит. Зато верующие передних рядов, проследив за взглядом священника, уже стали оборачиваться и смотреть в сторону дверей. Священник медленно опустил руку и, больше не двигаясь, смотрел с высоты кафедры на происходящее. Хаос уже достиг средних рядов, стали слышны выкрики:
– Кто там толкается?!
– Эй!?
– Господи ты, Боже мой!
– А, ну! В сторону!!
– Что происходит?!
– Посторонись, мать твою!!
Вооружённая группа продолжала стремительно проталкиваться к алтарю. Двери в Собор с грохотом захлопнулись, сквозь выкрики послышался лязг железного засова. Двери были заперты. Никто не сможет ни войти, ни выйти: несколько вооружённых людей в масках встали перед выходом. Мужчины-прихожане было двинулись к дверям Собора, но их быстро остановили наставленными на них дулами автоматов и окриком:
– А ну, назад!! Все назад!!
Затем последовал предупредительный выстрел в воздух. Со всех сторон раздались испуганные крики. Люди стали пригибаться, отхлынули от дверей в середину Собора, и началась давка.
– Господи! Да, что же это делается!? – послышались женские крики с разных сторон, где люди стали сдавливать друг друга.
– А ну, тихо!! Тихо, я сказал!! – кричал один из захватчиков. – На пол!! Все сели на пол!! Быстро!! Иначе перестреляем всех к чёртовой матери!! На пол!!!
– Одумайтесь! – воскликнул, наконец, священник, воздев руки и указывая ими на лики икон, – вы же в храме Господнем!
Один из вооруженных людей, который был ближе всего к нему, устремился к священнику и с размаху ударил его автоматом в голову. Священник рухнул на пол, как подкошенный. Если у кого и были намерения возражать вооружённым людям, то они окончательно исчезли. Удар в голову был очень назидательным. Клирики, которые ещё недавно встречали прихожан на входе в Собор, кинулись было к упавшему священнику, но их остановил выстрел в пол. Пуля рикошетом вскользь ранила одного из них в ногу. Вскрикнув, он повалился на пол, хватаясь руками за рану. Один из вооружённых людей схватил за плечо стрелявшего:
– Иди, посмотри, что там, – приказал он стрелявшему. – И смотри мне! Без преждевременных жертв!
– Да, понял я! – огрызнулся стрелявший, дёрнув плечом, и направился к лежащему на полу клирику.
Возле него замер второй клирик, боясь пошевелиться.
– Было сказано: на пол! – стрелявший толкнул стоящего клирика и наклонился над раненым. – Я осмотрю рану. И не вздумай двигаться, миляга, а то я тебе уши отрежу, понял?
Раненый клирик испуганно кивнул. Стрелявший достал нож и убрал висевший на ремне автомат за спину. Поиграв ножом для устрашения, он присел и взялся за раненую ногу, чтобы лучше рассмотреть.
– Жить будешь, всего лишь царапина, – заключил он, и выпрямился, глядя сверху вниз на двух клириков.
– Слышь, ты, приятель, приложи ему какую-нибудь тряпку на рану, а ты, – дал он указание раненому, – не скули больше. Понял?
Стрелявший спрятал нож и вновь взял в руки автомат. Он отходил, глядя на молодых людей.
– Что там? – спросил его собеседник.
– Царапина, пуля прошла вскользь, слегка оцарапав ногу, – стрелявший вытер пот на лбу.
