Читать онлайн полностью бесплатно Дмитрий Розенбанд - Одиссея 13-го, в полдень

Одиссея 13-го, в полдень

В один прекрасный день Саймон обнаруживает, что может останавливать время. Все замирает – солнце, занавеска, раздуваемая ветром, люди на улице. Он ходит по улицам между неподвижных фигур и предметов, оживляя их прикосновением, но стоит ему убрать руку, и они вновь застывают.

Иллюстратор Алексей Константинович Дмитриев


© Дмитрий Розенбанд, 2023

© Алексей Константинович Дмитриев, иллюстрации, 2023


ISBN 978-5-0059-7541-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вы замечаете, как мерцает свет? Возможно, Вы думаете, что это из-за переутомления или может быть из-за проблем с давлением? Ерунда. Просто сейчас Вы видите мир таким, каков он есть на самом деле – чередой фрагментов, из которых склеена кинолента Вашей жизни.


Мы те, кто живет в безвременье, между кадрами, там, где вас нет. Вы считаете нас Богами, хотя на самом деле мы больше похожи на тараканов, шуршащих под обрывками старых газет…


Правила для попавшего в Безвременье:

– Всего предусмотреть невозможно, ты все равно накосячишь.

– Нет времени – нет долгов.

– Тут всегда есть свежая еда.

– Никогда не прикасайся к машинам, стоя перед ними!

– У памяти нет инерции.

– Долгое пребывание в безвременье приводит к необратимым изменениям психики.


А Вы точно уверены в том, что Ваша жизнь непрерывна?

Начало

«Море волнуется раз»

«Море волнуется раз, море волнуется два, – Саймон выкрикивает нужные слова быстро – быстро, на одном выдохе, чтобы успеть, пока кто-нибудь из ребят не добежит и не дотронется до его плеча – море волнуется три, морскою волною замри!». Успел. Когда считалка заканчивается, возникают другие звуки – пение птиц, шум перебранки соседок в колодце внутреннего двора. Несколько детей замирают в нелепых позах, стараясь не двигаться, только громко дышат. Жарко. В полдень картинка плывет, а звук плавится, как шоколадная конфета, забытая в машине. Полуденная жара пахнет стряпней из окон и свежим бельем, развешанным на натянутых между балконами веревках.


Саймон ходит вокруг детей, вглядывается, пытаясь уловить движение, кривляется и старается их рассмешить. Один из ребят не выдерживает и прыскает, сгибаясь пополам, Саймон смеётся вместе с ним и хлопает его по плечу – «Назад!», а сам возвращается к стене, поворачивается к ребятам спиной и закрывает глаза руками: так проще и менее страшно. Вроде и бояться – то нечего, а тело все равно сжимается в предвкушении хлопка по спине, и слова торопятся наружу: «Море волнуется раз».

«Море волнуется два»

Боль спряталась где-то позади глаз. Свет медленно высверливал в черепной коробке маленькие отверстия старой дребезжащей дрелью с ржавым сверлом, мигрень пахла жженой костью и грязными носками. «Доброе утро» – пробурчал Саймон, сдерживая подступающую тошноту и прогоняя соблазн заболеть и не пойти сегодня на работу. Он выбрался из кресла и, прижав ладонь ко лбу, начал массировать мизинцем и большим пальцем виски. Стало чуть легче. Таблеток от головной боли дома не было. «Давно надо было купить пачку обезбола», – Саймон поморщился и посмотрел на часы на стене. Чтобы сфокусировать зрение, пришлось пробраться через марево пульсирующей боли. Это было мучительно: «У меня еще полчаса до выхода», – думать тоже было пыткой. Придерживаясь рукой за стенку, он поплелся в душ – старое проверенное средство от мигрени.


Раздевшись, Саймон открыл кран и ждал, прижавшись лбом к кафелю, когда пойдет горячая вода. Звук падающих капель был похож на шелест летнего дождя по асфальту, он успокаивал, притупляя боль. Потом звук исчез. Точнее, все звуки исчезли. Саймон открыл глаза: мягкий свет колыхнул гулким ударом колокола. В воздухе неподвижно висели исковерканные свободным падением капли, много-много капель. Почему-то это не пугало. Саймон подставил указательный палец под одну из них, капля ожила и перетекла на подушечку пальца. «Забавно», – подумал Саймон и посмотрел через каплю на мир. Мир перевернулся вверх тормашками, как и должно, но остался неподвижным, что было странным. Саймон слизнул каплю: вода как вода, ничего особенного. Сложив ладони ковшиком, провел ими снизу вверх, собирая застывшие капли. В ладонях набралось озерцо, и он умыл лицо. С водой в ладонях все было ок: «Не понимаю».


Оставшиеся капли все еще висели в воздухе без движения. Саймон помотал головой из стороны в сторону, сбрасывая наваждение, но ничего не изменилось, только остатки головной боли ватными подушками легли на уши и откатились назад, окончательно исчезнув. «Вот ведь хрень какая», – Саймон, не одеваясь, вышел в салон – распахнутая ветром занавеска на открытом окне застыла, как нарисованная. Ветра, наполнившего ее движением, не было.


Саймон подошел к окну, оставляя на полу мокрые следы. Мир снаружи замер: замерли машины, люди, делающие шаг, замерли с поднятой ногой. Движения не было. Нигде. Вообще. Рядом с домом Саймона была школа. Днем там всегда стоял шум, даже летом во время каникул кто-нибудь обязательно играл в мяч на школьной площадке, но сейчас на территории школы было тихо. Нет, не тихо – беззвучно. Звуки исчезли, все звуки, кроме звука его дыхания. Это было настолько невероятно и нереально, что Саймон совсем не испытывал страха. То, что происходило с ним сейчас, не укладывалось ни в какие рамки, а страху нужны рамки, чтобы сложиться во что-нибудь оформленное. Засунув ноги в шлепанцы, Саймон вышел голышом на улицу. В этом нереальном остановившемся мире его нагота не имела никакого значения.



Другие книги автора Дмитрий Розенбанд
Ваши рекомендации