Рецензенты:
Н. Ю. Евреенова, кандидат технических наук,
доцент ФГАОУВО «Российский университет транспорта»
П. А. Минаков, кандидат технических наук,
доцент Института управления и цифровых технологий ФГАОУВО «Российский университет транспорта»
© В. Н. Шмаль, 2021
© С. Н. Шмаль, 2021
© С. С. Павлов, 2021
ISBN 978-5-0053-1947-0 (т. 2)
ISBN 978-5-0053-1946-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Критика Маркса метафизики Гегеля
Центральное место в позиции Маркса занимает его критика метафизики Гегеля и ее умозрительного соединения разума и реальности. Маркс пишет: «В основе нашей науки лежит фундаментальное противоречие, и это противоречие между разумом и материей».
Если дух становится объективным и начинает действовать в своем собственном самосознании, или если материя превращается во внешнюю силу и тем самым становится объектом сознания, тогда это отчуждение будет неизбежным. Дело в том, что отделение духа от материи, которое составляет основу нашей религии и нашей философии, должно было произойти на самом деле.
Здесь Маркс попытался развить с помощью гегелевской философии критику материалистической концепции реальности, основанной на идее духа. Этот взгляд является основополагающим элементом понимания мира Марксом.
Неуместно читать Маркса, написавшего в «Капитале» или «Немецкая идеология», как утверждающего, что «зависимость наших идей от реальности» одинаково важна для сознания в физическом и ментальном мире. В «материалистической философии» чувство и мышление в конечном итоге связаны: «Там, где ощущение нереально, материя стала предметом серьезного рассмотрения. Там, где материя – это не просто выдумка, а реальность, духовное является выражением субъективного, то есть самого субъективного субъекта». Эта взаимосвязь между физическим и ментальным отражена в комплексном и широкомасштабном анализе субъективности Маркса.
В соответствии с этим тезисом мы можем понять то, что мы называем «умом» или «субъективной способностью», изучая отношения между двумя вещами, которые вовлечены в сознательную жизнь в целом: физическим миром и нашим мышлением. Напротив, что наиболее важно в физическом мире как таковом, так это то, что «понять его – значит уловить не только чувство, с которым мы отождествляем физический объект, но также и мысль, которая ему соответствует. Это сходство чувства с мыслью происходит только благодаря решающей роли, которую играет материальность, которая характеризуется как материальная благодаря способности трансформироваться в мысль». В этом Маркс отвергает взгляд на «нематериализм», то есть концепцию, которая рассматривает объективный мир только как физический и, следовательно, как относящийся к сфере самосознания.
Однако такая точка зрения Гегеля не случайна. Материализм не только оттесняется в сторону, но и находится в противоречии с самим собой. Процесс материализма не только объясняется субъективностью мышления, но, поскольку мысль используется для попытки понять мир, она сама по себе рассматривается как аналитическая в своем «отождествлении чувства и мысли». Это требует веры: «При рассмотрении процесса восприятия объективного мира человек вынужден отрицать возможность его вытеснения, возможность изменения его характера; напротив, это признание заставляет его, так сказать, падать обратно на землю, в свою сущность».
Отрицание его возможности – это формальная основа анализа, который доминирует над остальной частью «Капитала». Именно этот скачок делает возможными связи между материализмом и мышлением. Связь между материей и разумом также выражается в критике идеализма Гегелем, а именно в том, что идеализм «отождествляет сознание, которое видит мир, рожденный как сознание, с миром, который возник». Эти идеи были частью диалектики, и отказ от этой интерпретации показывает пределы романтического подхода к Гегелю, позиции которого временами казались более близкими к материализму, чем к идеализму.
Для Маркса позиция Гегеля по сути такая же, как и у Гегеля в его обсуждении процесса формирования сознания. «Он не признает тайную тенденцию истории мысли (которую он связывает с различными способами мышления) и не пытается заменить ее соответствующей внешностью; вместо этого он признает его, потому что это естественно, как движение мысли, как процесс познания и понимания, и он приписывает ему характерные черты двух таких процессов: одного, который происходит в результате разума, а другого – как эффект необходимости». Проблема здесь в том, что единственный способ примирить эти два процесса – это предположить, что эти два процесса имеют одинаковую логику, и именно здесь Гегель решает проблему. Но это должно означать, что оба они должны быть одинаково реальны, поскольку они приводят к одному и тому же выводу: «Разум или разум как сознание (и по самой своей природе это применимо только к самому себе), делает себя видимым, но не самого себя». По сути, Гегель заявляет, что в одной и той же логике должны быть и результат разума, и необходимость. Оба являются результатом несуществующей «суперконцепции». Для Гегеля это противоречие доказывает, что сознание – единственная истинная сила. Единственный способ довести его до конца – это разработать анализ, показывающий формы супер-концепции.
