Санкт-Петербургская духовная академия
Рекомендовано к публикации
Издательским советом Русской Православной Церкви
ИС Р18-805-0188
Рекомендовано к публикации Ученым советом Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
Выписка из Журнала № 4 (966) от 28 декабря 2017 г.
Рекомендовано к публикации
кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской Духовной Академии
Русской Православной Церкви
Выписка из Протокола № 3 (66) от 24 ноября 2017 г.
Рецензенты:
Елена Константиновна Пиотровская – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского Института Истории РАН.
Галина Евгеньевна Лебедева – доктор исторических наук, профессор.
© Издательство Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии, 2018
История канонического права и его развитие в средневековую эпоху, вне всякого сомнения, представляет интерес не только с историко-правовой, но, прежде всего, с культурно-исторической и религиозной точек зрения. Сопоставление церковных канонов, вырабатывавшихся в различные периоды истории христианской Церкви – прежде всего на переломных этапах ее истории, – во многом позволяет приблизиться к пониманию внутреннего содержания канонического права и его духовно-религиозного предназначения.
В эпоху иконоборчества некоторые православные писатели размышляли о том, что каноны Кафолической Церкви обладают той же ценностью для христиан, что и догматы, принятые на Вселенских Соборах. Эта мысль находила свое обоснование в том, что предназначение канонов – воплощать догматическое содержание православной веры в практической повседневной жизни каждого христианина. Подобная точка зрения на природу канонов, при том значительном влиянии, которое оказала на православное богословие римская юридическая традиция в эпоху императора Юстиниана, скорее всего, уходила своими корнями в эпоху эллинизма. Несмотря на скудость наших знаний о юридическом строе греческих монархий в эпоху эллинизма, существует вероятность того, что правовая система некоторых из этих монархий, например, религиозно-правовая система державы Селевкидов или Греко-Бактрийского царства, испытала известное влияние иранской религии. Примером подобного влияния может быть традиция обожествления царей в государстве Селевкидов. Зороастрийские храмы соседствовали там с греко-македонскими святилищами Зевса Боттея. Антиох I Великий отдавал приказы своей армии справлять «персидские праздники»[1]. В зороастризме откровения пророка Заратуштры, изложенные в Гатах – специальных гимнах в честь Ахурамазды, – в недрах авестийского канона приобретали характер практического императива, воплотившегося в кодексе ритуальных предписаний Видевдате. И хотя канон Авесты в том виде, в котором он дошел до наших дней, сформировался сравнительно поздно – в эпоху парфянского царя Вологеза (I в. по Р. Х.)[2], по самым ранним датировкам, – влияние иранских религиозных воззрений на греческую религиозную мысль, причем не только на языческую, но также и на христианскую, представляется доказанным фактом[3]. Однако юридизм религиозной мысли, предполагавший сакрализацию закона, вступал в очевидное противоречие с богословской системой апостола Павла, учившего о том, что оправдание не может быть достигнуто внешним соблюдением религиозного закона. Подобное противоречие было предметом критических размышлений многочисленных христианских канонистов в эпоху средневековья.
Особенно остро проблема противоречия веры и юридических форм выражения этой веры была обозначена в латинском христианстве в эпоху борьбы за инвеституру, когда папство в лице Александра II и Григория VII пыталось оспаривать право императора – верховного сюзерена христианского рыцарства – претендовать на лавры императора Константина и даровать посох и перстень христианским архипастырям.
Монография представляет собой очерки по истории канонического права, опирающиеся на результаты собственных исследований автора, и являющиеся своеобразным творческим продолжением размышлений об исторических судьбах христианской Церкви. Рассказывая на страницах данной книги о столь разных канонистах как Ансельм Луккский, Феодор Вальсамон и Нерсес Лампронский, мы намеренно предлагаем читателю самому сделать некоторые выводы, относящиеся к их деятельности, во многом подчеркнувшей конфессиональные различия между латинянами, греками и армянами в XI–XII вв.
Ансельм Луккский – крупнейший канонист Римской Церкви в эпоху Григория VII – занимает в монографии центральное место, так как именно он оказал определяющее влияние на развитие канонического права на латинском Западе в эпоху крестовых походов и заложил правовые основы папской теократической системы. Исследование рукописной традиции «Собрания канонов» Ансельма Луккского позволяет сделать ряд важных выводов, касающихся эволюции памятника в последующие после смерти Ансельма десятилетия.
Феодор Вальсамон – византийский канонист XII в., и Нерсес Лампронский – армянский канонист этого же времени рассматриваются нами в контексте противопоставления экклезиологии Ансельма Луккского канонической традиции Восточных Церквей. Изучение правовых воззрений Вальсамона и Нерсеса требует отдельного исследования, которое предполагает необходимость обращения к рукописной традиции их текстов, к описанию исторического контекста их деятельности и творчества. Мы сознательно воздержались от решения подобной задачи в рамках настоящей монографии и ограничились рассмотрением лишь некоторых идей Вальсамона и Нерсеса, имеющих отношение к проблеме «симфонии» и границ Церкви. Понимание этих идей позволяет более отчетливо и внятно осознать меру радикализма экклезиологии Ансельма Луккского.
