Читать онлайн полностью бесплатно Николай Романецкий - Обреченный на любовь

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ОБРУЧЕННЫЙ С ЖИЗНЬЮ

Как тяжко мертвецу среди людей Живым и страстным притворяться!

Александр Блок «Пляски смерти»

1. ВНЕДРЕНИЕ

Все началось с того, что ему надоело просиживать штаны на заседаниях. Захотелось хоть чуть-чуть поработать с живыми людьми, а не с программами, повестками дня и лощеными чиновниками из групп проработки материалов и подготовки решений. Однако именно один из этих чиновников и подсунул ему посетительницу, когда Калинов пожелал вдруг развлечься консультациями.

Посетительница была еще вполне хороша собой. Этакая начинающая увядать красавица, в былые времена запросто сводившая парней с ума и до сих пор знающая себе цену. Время от времени она игриво проводила рукой по волосам, чисто по-женски – легко, стремительно, целенаправленно, – и сразу становилось ясно, что она и ныне еще не прочь понравиться. Но стоило ей начать говорить, как это впечатление мгновенно исчезало.

– Доктор, – говорила она дрожащим голосом. – Вы представить себе не можете, как я о нем беспокоюсь! И я бы не обратилась к вам, члену Совета Планеты, если бы…

– Извините, – сказал Калинов. – Я по-прежнему не понимаю, что вас так взволновало… Для его возраста это совершенно нормальное явление… Все очень просто! Они где-нибудь собираются, слушают музыку, решают проблемы бытия… Вы не помните, какими мы были в их годы?

Женщина смотрела на него, широко раскрыв глаза, даже кивала головой, вроде бы соглашаясь, но Калинов чувствовал, что слова, сказанные им, совершенно ее не убеждают. И было ясно видно, что, и слушая, она не перестает думать о чем-то своем.

– Нет, доктор, вы не понимаете… Вы просто не можете этого понять!.. Игорь – мой единственный ребенок, другого у меня уже не будет… Вы понимаете?.. Я все время жила его жизнью, чувствовала то, что в этот момент чувствовал он…

Ей явно надо было дать выговориться, и Калинов стал просто слушать, даже не пытаясь вставить в дамский монолог ни одной своей реплики. Он слушал, анализировал и старался сообразить, чем же он может ей помочь.

– Когда ему было плохо – было плохо и мне, – говорила она. – Когда он чему-то радовался, моя душа пела от счастья. Когда ему было больно, я корчилась от боли. – Она вдруг всхлипнула, и голос ее задрожал еще сильнее. – Совсем не-давно все изменилось… Все-все-все! Он больше не мой… Он стал скрытен, ничего мне не рассказывает. Я не нужна ему… А совсем недавно он стал исчезать.

Она достала носовой платок и высморкалась. Калинов вытащил из бара бутылку минеральной воды, наполнил стакан. Она судорожно схватила его, поднесла трясущейся рукой к губам. Стало слышно, как часто-часто застучали о стекло зубы.

– Спасибо. – Она отпила несколько глотков и вытерла платком рот. – Вы понимаете, я боюсь… Я просто боюсь! Он уходит, и я боюсь, потому что совершенно перестала его чувствовать. Как будто между нами оборвалась какая-то нить… Вы понимаете?

Калинов кивнул.

– Я не знаю, в чем тут дело… Я не понимаю…

– Кто вы по профессии? – спросил Калинов.

– Кулинар… Но причем здесь моя профессия? Это совершенно неважно! Он исчезает, доктор, вы понимаете?!

Калинов опять кивнул. Конечно, он понимает. Разумеется, он все понимает. Да и понимать тут нечего!.. Ситуация хоть и не часто, но встречающаяся… Наверняка, не замужем… И не была. Ожегшись на молоке, дуют на воду… И вот смысл всей жизни, всего существования – сын, единственный и неповторимый, кровиночка родная, плоть от плоти, никто нам с тобой больше не нужен, нам и вдвоем хорошо, правда?.. А годы уносятся, и вот уже ошалевшая от любви мама не может заменить сыну мир. И он уходит. Они все уходят… Ничего не поделаешь: юность, как правило, бессердечна… И ничем не поможешь, потому что это жизнь… Вот только как ЕЙ все это объяснить?

– Вы напрасно волнуетесь, – сказал Калинов. – Я тоже в юности сбегал из дома. И не один раз… Мы собирались где-нибудь на Огненной Земле, жгли костер и до хрипоты спорили… Или отправлялись в Экваториальную Африку, танцевали там под палящим солнцем и целовались с девчонками звездной ночью…

Ее передернуло, и он тут же пожалел, что заикнулся о девчонках. Вот оно что!.. Материнская ревность! Самая темная ревность в мире – дитя собственнических наклонностей… Сколько же горя эта женщина может принести и себе, и сыну, и еще кому-то!.. И что же, в конце концов, делать? Не предлагать же ей сеансы эмоциотерапии, в самом деле! Это для юных, а в ее возрасте может оказаться уже и не безвредным для психики. Конечно, если бы ревность грозила сдвигами…

Он вдруг ощутил полнейшее бессилие. Это иногда случалось – правда, чрезвычайно редко, – и тогда он, один из лучших специалистов планеты, начинал жалеть, что не пошел, скажем, в кулинары. То ли дело! Никаких тебе поражений.

– Как вас зовут?

– Лидия Крылова. – Она снова всхлипнула.

– Послушайте, Лидия… Не стоит так отчаиваться. Все это пройдет, поверьте… Очень скоро пройдет. Надо только немножко потерпеть… Придет время, и ваш Игорь перестанет убегать на свою Огненную Землю. Надо только чуть-чуть потерпеть.

И побыстрее привыкнуть, добавил он про себя.

Она вдруг высокомерно глянула на него и гордо вскинула голову с шапкой разноцветных волос.



Другие книги автора Николай Романецкий
Ваши рекомендации