Кирилла Николаевича избили и ограбили. Зверски и цинично. Он неторопливо шел через выстуженную длинную арку, ведущую в неухоженный замоскворецкий двор, окруженный двух-, трех- и четырехэтажными, еще начала двадцатого века, с узкими бойницами вместо окон, доходными домами, как несколько то ли состарившихся подростков, то ли жилистых и мелких мужиков налетели на него и принялись деловито и сноровисто избивать. Молча, энергично, слаженно. Стопка зеленых денег вместе с бумажником перекочевала в вонючий карман одного из них, туда же последовал совсем новый смартфон и еще что-то уже по мелочи, и, попинав напоследок грязными кроссовками Кирилла в бок, банда растворилась в сумерках Щипковского переулка.
Подонки здорово отделали ему фасад, нос сломали, выбили два зуба, но еще и ребрам досталось, и, кажется, мозги тряхануло, когда его смачно ткнули в старую кирпичную кладку тоннеля. Ткнули так, что сырая штукатурка посыпалась вниз, попав ему за воротник.
Кирилл кое-как поймал тачку, а добравшись домой, вызвонил с работы сына. Конечно, сына, не жену же. Только ее причитаний не хватало.
Срочно приехавший Андрюха уперся и вызвал неотложку. И доставил сюда, снабдив зубной щеткой, тапочками и старым мобильником. Он прав был, конечно, но так не хотелось всей этой суеты… И с финансами еще проблема. Что ж, придется жене раскошелиться, ничего не поделаешь. Она, конечно, привыкла жить за его счет, но в некоторых ситуациях нужно уметь наступить на свою скаредность.
Кириллу теперь пластику лица надо делать, как его там?.. Ринопластика, что ли. И зубы ставить. Не пластмассу же, елы-палы. А денег-то нет. Кирдыкнулись денежки. Кто бы подсказал, не ходил бы он там сегодня. Но не подсказали.
– Так я здесь и оказался, – морщась от боли, проговорил Кирилл Николаевич, завершая историю своих злоключений.
– Дела, – глубокомысленно протянул сосед по койке справа, по внешнему виду – инженер с бюджетного производства, мечтающий о ранней пенсии.
– Да что же это за жизнь такая! Простому человеку ступить негде, уголовники шныряют повсюду! Куда только полиция смотрит?! – привычно взъярился сосед напротив.
– И на сколько же тебя, братан, нагрели? – поинтересовался коротко стриженный третий сосед, а второй тут же заткнулся.
– Супруге на шубу копил, – не сдержав горестного вздоха, качнул головой Кирилл Николаевич. – На норковую. Она мечтала.
О! Вот и жена звонит, легка на помине. Вот мы ее и разжалобим. А пусть распотрошит один из счетов, не обеднеет.
– Аллё! – вскричала Надежда в трубку. – Кирюшка, что случилось? Как ты? Я к тебе сейчас приеду! Что привезти?
Кирилл откинулся на подушку.
– Ничего не надо, ласточка, спасибо. Ты всегда так обо мне беспокоишься… Ну, ничего. Ну, точно. Ну, можешь минералочки. Есть все равно не могу, больно. Ну как, как? Что ты странные вопросы задаешь?.. Голова кружится, тошнит. Ну, где ж теперь этих подонков найдешь? Да ну, какая полиция, какая полиция?.. И сигарет не забудь. Что значит нельзя? Мне без сигарет нельзя!
Надежда немного успокоилась. Раз просит сигарет, значит, жить будет.
– Кирюш, а где ты машину бросил?
– А что? Зачем тебе? – раздраженно спросил Кирилл.
– Как зачем? – не поняла его Надежда. – Забрать же надо. Мне Андрейка сказал, что ты на частнике домой добирался. А машина где?
– Машина недалеко от того места, – сдержанно произнес Кирилл. – Я припарковался и пошел к бизнес-центру. У меня там переговоры должны были быть сегодня, да какая разница! Ты все равно не поймешь, а объяснять долго!
– Что я не пойму, Кирилл? – чуть холоднее спросила Надежда.
– Короче, не важно, где машина, – отрезал он. – Ты лучше приезжай давай, а то муж в больнице, а она время тянет. И сигареты привези, у меня три штуки осталось.
– Я приеду, приеду, не волнуйся, – и в ее голосе зазвучал легкий металл. – Кирилл, где машина, отвечай быстро.
– Ну, зачем тебе, Наденька? – заканючил примирительно муж. – Водить ты все равно не умеешь. Ключи я посеял. Видимо, выпали, когда… Ну, ты понимаешь.
– У меня запасные есть, – спокойно ответила Надежда. – А отогнать ее я кого-нибудь попрошу. Я слушаю. Говори. Если не хочешь без сигарет остаться.
Надежда Михайловна торопливо натягивала сапоги.
– Девочки, мне отлучиться надо. Примерно на часик. Если кто спросит, я на мобильном. Если из руководства спросят, скажите, что форсмажор в семье, потом все объясню.
Девочки – Оксана беленькая и Оксана черненькая – приторно улыбнулись, слаженно кивая. Они не любили начальницу. Впрочем, она не навязывалась. В подчиненных у Киреевой была как-то приятельница, почти подруга, просто неразлейвода. С тех пор Надежда усвоила, что дружба между начальницей и подчиненной – вредный миф.
Надежда Михайловна возглавляла патентный отдел на «Микротроне» уже лет шесть. И по-видимому, ее карьере приходил конец.
Киреевой, закончившей в свое время Бауманку и даже успевшей до перестройки поработать по инженерной специальности, теперь вряд ли удастся найти достойную работу, разве что курьером или расклейщиком объявлений. Научно-техническая корпорация, в которой Надя состояла на службе, недавно преобразовалась в торгово-промышленный холдинг, в котором новых разработок почти не предусматривалось, а для оформления патентов на изредка случающиеся инновации держать свой штат глупо. Их главный дураком не был.
