Куда девается из
сердца доброта?
Где спрятана
причина отчужденья?
Как заполняют мрак
и пустота
Глаза, живые в
прошлое мгновенье?
В каком впитавшем
злобу урагане
Не выстояли
человеческие связи?
Кто куклами в
кошмарном балагане
Готов всё утопить в
зловещей грязи?
Кружатся в воздухе
ответы на вопросы,
Казалось, руку
протяни, возьми.
Да только сделать
это так непросто –
А вдруг в ответе
одно слово: «Мы»?!!
Вдруг это сами мы
всему виною?
Вдруг сами выбрали
такой свой путь?
Вдруг сами стали
этой пустотою,
И в жизнь нас уже
больше не вернуть?
Вдруг наша искажённая
реальность
Лишь плод стараний
только наших рук?
Перемешав
нормальность-ненормальность
Вокруг клубится
страх всех этих «вдруг».
Мне страшно, что
сама задета пустотою,
Мне нужен мой
единственный ответ.
Узнать Его и… В
огонь жизни с головою,
Сжечь пустоту и
выбраться на свет!
– Можешь начинать.
– Знать бы ещё с чего.
– Звучит банально, но... Попробуй с начала.
– От самого рождения?
– А ты помнишь? Нет? Тогда с того, как тебя сюда занесло. Или чуть раньше.
– Или не чуть. Ладно, слушай. Жила-была девочка Маша...
– Стоп. Я у тебя спросить хотел, как из Маррии получается Маша? А Машенька?
– Дома я была Мария.
– Мария, Ма’ррия. Это понятно. Звучание близкое. Но Маша как?
– У нас имена по-другому сокращаются, не так как здесь. Из моего ещё и
Маня получается и Маруся, и Муся, и Мура.
– Оригинально. У вас принцип образования имён специфический. А Машенька?
– Это, как бы, если ласково, а если грубо или
для друзей, то Машка.
– Ещё интересней. Грубо или для друзей. И как
это совмещается?
– Нормально совмещается. На друзей не
обижаются.
– Совсем?
– За имя.
– Ладно, почти понял. Маша, Машенька… Машка. Мне
так можно? Не обижаешься?
– Можно. Но лучше, как было. Мне больше
нравится то, которое ты придумал.
– Мне тоже, оно тебе подходит. Рассказывай.
–
Рассказываю.
Итак,
жила-была я...
– Снова стоп. Ты и сейчас есть и живёшь. Так?
– Ну, знаешь ли! Я тебе покрасивее рассказать пытаюсь. А ты...
– Это не «покрасивее», это так, словно тебя давно нет, но ты же есть. Ты есть?
– Я – есть! Не хочешь «покрасивее», будет, как получится.
ГЛАВА 1 - Про сон, платье и озеро
На
то, что поиски смысла моей жизни в тот день успехом не увенчаются, намекала
даже природа. Тягучая серая морось не желала ни прекращаться, ни становиться полноценным
дождём. Мне нравились дожди, и тёплые летние, и проливные осенние, но
безобразие, творившееся сейчас за окном, лишь нагоняло тоску. Она витала
повсюду: в полутёмной комнате, в размытых красках улицы, в мыслях и настроении.
А ведь с утра было по-другому.
Проснулась я с ощущением сказки. Это трудно объяснить словами.
Сумасшедший коктейль из лёгкости полёта, ожидания чуда, уверенности, что всё
будет хорошо, и лёгкой грусти. Для себя я определяла это именно так – ощущение
сказки. Оно всегда появлялось после моего Сна. Да, вот так, с большой буквы.
Простые сны я обычно почти не помнила. Этот же – в мельчайших подробностях, в оттенках
и запахах. А вот когда он приснился первый раз, вспомнить не могла. Кажется,
что мой Сон родился и живёт вместе со мной.
Я вижу одно и то же место. Поляна с невероятными цветами, наяву таких
никогда не встречала, я чувствую их аромат, тонкий, нездешний. Где-то рядом
шумит река, её только слышу, но уверена, что это река. Широкая дорога огибает
полянку и стремится к бело-синим горам. Сами горы в пушистых шапках из облаков
будто бы совсем рядом, но точно знаю, что они бесконечно далеко. И Он. Я не
знаю, кто он, ни разу не видела Его лица. Я знаю лишь то, что Он –
единственный, кто нужен мне в жизни, что без Него этой самой жизни для меня
просто нет. А Он идёт по дороге к невозможно далёким горам. Я бегу за ним, зову,
кричу: «Обернись!». Он замедляет шаг и… И я просыпаюсь.
Пытаться заснуть обратно бесполезно. Сон тает в рассветных лучах солнца,
он всегда приходит только под утро. А мне остаётся ощущение сказки, грусть и
ожидание следующего раза.
Почему мой Сон повторяется снова и снова, почему я так жду его – не
знаю. Появлялась как-то мысль выяснить у психологов, что это значит, но быстро
поняла – не хочу. И боюсь. Очень боюсь потерять всё, что чувствую после него.
Почти так же сильно, как хочу, чтобы Он обернулся, и боюсь, что Он всё-таки
обернётся.
В тот день, помимо привычных ощущений, Сон развернул мои мысли в
непривычное русло. А может причиной тому стало совсем близкое, просто уже
завтрашнее замужество. Или всё вместе. В результате, уставившись в серую пелену
за окном, я сидела в обнимку с большой чашкой кофе и сигаретой и размышляла о
смысле жизни. Конкретной моей жизни. Выводы получались неутешительные. К моим
двадцати восьми уже почти прожитым годам добиться чего-либо существенного не
удалось.
Детское желание стать врачом мгновенно перекочевало в разряд несбыточных
при попытке полистать «Анатомический атлас». Честно утащенная из шикарной
библиотеки Зинкиного дедушки книга нокаутировала меня первыми же наугад
открытыми страницами. Оказалось, что я совершенно не переношу вид человеческого
тела с его, так сказать, внутренней стороны. Даже на картинках. Едва взглянув
на красочное изображение чего-то из органов, плавно съехала в обморок и даже не
пискнула на прощанье. Доктора на такую специфическую патологию только руками
развели. Теми же самыми, какими потом на меня с ней махнули после нескольких
бесплодных попыток примирить мою физиологию с анатомией живых организмов.
Выписали справку-освобождение от школьных уроков подобной направленности,
пообещали описать мой уникальный случай в умных журналах и сослали в
неизлечимые.
